Гаргантюа и Пантагрюэль

— Пустяки, пустяки, — отвечала старуха, — предоставь мне все дело и будь спокоен. Ты же сам говорил, что это молодой и неопытный чорт. Я заставлю его вернуть нам поле и оставить нас в покое. Будь это старый чорт, дело было бы труднее.

Как раз в тот самый день, когда Пантагрюэль прибыл на остров Папефигов, чорт должен был явиться к крестьянину в третий раз. Чуть свет крестьянин исповедался, причастился и, по совету священника, спрятался в купели, где его и отыскал Пантагрюэль.

Пока Пантагрюэлю рассказали эту диковинную историю, пришло известие, что старуха, действительно, ловко провела чорта, и поле осталось за крестьянином.

Дело было так. Накануне старуха зарезала барана, вытащила потроха и припрятала их до поры, до времени. На следующий день явился чорт.

— Эй, мужик! — закричал он. — Выходи пробовать, чьи когти острее!

Никто не отзывался. Чорт смело вошел в дом. Видит — на полу лежит старуха и стонет.

— Что это значит? — спросил чорт. — А где же мужик?

— Ах, — отвечала старуха, — этот злодей погубил меня. Ах, он подлец, ах, палач, ах, разбойник! По его милости я умираю, добрые люди!

— Что же он сделал? — спросил чорт. — Говори мне, не бойся. Ужо я его отделаю.

— Да как же! — сказала старуха. — Он уговорился чесаться с вами и сегодня для пробы царапнул меня мизинцем. Ах, пропала моя бедная головушка! Взгляните сами: из меня вывалились все потроха.

С этими словами старуха схватила бараньи потроха и швырнула их на пол.

— А теперь, — добавила она, — этот, негодяй пошел в кузницу точить себе когти. Вы пропали, господин чорт! Спасайтесь, покуда целы! Говорю вам, бегите: он может вернуться любую минуту.

Чорт, увидав потроха, пришел в ужас и кинулся прочь. С тех пор он больше не появлялся, и крестьянин работал на своем поле без всякой помехи.

Пантагрюэль, выслушав до конца эту историю, приказал подарить разоренным папефигам из своей казны восемнадцать тысяч золотых. После этого мы возвратились на свои корабли, размышляя о бедствиях людей и человеческой несправедливости.

Глава 18. О том, как Пантагрюэль прибыл на остров Папиманов

Покинув разоренный остров Папефигов, мы по-плыли дальше. Стояла ясная, солнечная погода, когда перед нашими глазами открылся блаженный остров Папиманов, поклонников папы римского. Едва только корабли вошли в порт, как от берега отделилась лодка и поплыла к нам навстречу. В лодке сидели четыре человека. Один из них был в монашеской рясе и в грязных сапогах. Другой был одет сокольничим. В руке он держал чучело птицы. Третий был стряпчий. Через плечо у него висел большой мешок, битком набитый судебными повестками. Четвертый казался виноградарем из-под Орлеана. На нем были славные полотняные башмаки, на руке висела корзинка, а из-за кушака торчал блестящий серп. Островитяне подъехали к нашим кораблям и закричали во весь голос:

— Видели ли вы его, пассажиры? Видели ли вы его?

— Кого его? — спросил Пантагрюэль.

— Его самого, — отвечали они.

— Кто же это такой? — спросил брат Жан. — Клянусь честью, ему не поздоровится, попадись он мне в лапы. Брат Жан вообразил, что островитяне спрашивают их о каком-нибудь сбежавшем разбойнике.

— Как? — удивились островитяне. — Вы, странники, не знаете единого?

— Господа, — сказал Эпидемон, — мы не понимаем друг друга. Объясните, пожалуйста, о ком идет речь?

— Мы говорим о том, кто есть, — отвечали они. — Видели ли вы его когда-нибудь?

— Церковь учит нас, — сказал Пантагрюэль, — что тот, кто есть, это бог. Бога мы, конечно, не видали. — Мы не говорим о небесном боге, — отвечали островитяне. — Мы говорим о боге земном. Видали ли вы его?

— Клянусь честью, — сказал Карпалим, — они говорят о папе римском.

— Да, да, — отвечал Панург, — да, господа. Я видел целых трех пап, но пользы от этого, признаться, не вижу никакой.

— Как? — удивились островитяне. — В наших декреталиях[15] говорится, что бывает только один живой папа.

— Конечно, — сказал Панург, — зараз я видел только одного папу. Но всего я видел трех пап, так как они за мое время трижды сменяли друг друга.

— О, трижды и четырежды блаженные люди! — воскликнули островитяне. — О желанные и более чем желанные гости! Добро пожаловать! Добро пожаловать!

Тут островитяне опустились перед нами на колени и принялись целовать наши ноги. Напрасно мы старались уклониться от такого почета; напрасно говорили, что такие почести подобают, может быть, одному только папе, — ничто не помогало.

— Нет, нет, — говорили островитяне. — Если к нам пожалует сам святейший отец, мы устроим ему еще не такую встречу. Это уж у нас решено.

Между тем Пантагрюэль потихоньку спросил у лодочника, кто такие эти господа. Лодочник сказал, что это представители четырех сословий, которые обитают на острове. При этом лодочник прибавил, что они с честью примут нас и угостят, так как мы видели самого святейшего папу.

— Чудеса, ей-богу, — сказал Панург. — То, что я видел папу, до сих пор не приносило мне ни малейшей пользы. А сейчас, чорт побери, польза, я вижу, будет, и польза не маленькая.