Гаргантюа и Пантагрюэль

Носильщик положил ему в руку монетку в двадцать су. Жоан подбросил монетку на ладони, попробовал на зуб, чтобы узнать, не фальшивая ли она, потом поднес к самому глазу и посмотрел, хорошо ли она отчеканена.

Вся толпа в глубоком молчании наблюдала за Жоаном. Повар казался гордым и неприступным: он был твердо уверен, что шут решит дело в его пользу. Носильщик, напротив, был в полном отчаянии. Он уже отдал монетку и решил, что она больше к нему не вернется.

Наконец шут бросил монетку об порог. Монетка со звоном покатилась по полу, но шут ловко ее поймал и снова бросил. Монетка опять зазвенела. Тогда шут надвинул на лоб свой дурацкий колпак с ослиными ушами, высоко поднял свою дурацкую погремушку и, откашлявшись, словно настоящий судья, важно произнес:

— Суд постановил, чтобы носильщик, съевший хлеб, пропитанный запахом жаркого, уплатил повару звоном своих денег. А потому суд приказывает господину повару взять этот звон себе, а носильщику получить монетку обратно. После этого стороны должны разойтись без уплаты судебных издержек.

И все парижане нашли этот приговор справедливым. Пожалуй, во всем Париже не нашлось бы судьи, который рассудил бы это дело лучше Жоана. Теперь вы сами видите, что иной дурак и умного за пояс заткнет.

Глава 11. О том, как Панург советовался с дураком Трибулэ

— Если вы твердо решили посоветоваться с каким-нибудь дураком, — сказал Панургу Пантагрюэль, — я вам советую выбрать Трибулэ. Это, мне кажется, дурак в полном смысле слова.

— Вполне с вами согласен, — сказал Панург.

За Трибулэ, который жил в Блуа, послали Карпалима. Карпалим через два дня возвратился и привез дурака с собой.

^{Дурак Трибулэ}

Прежде всего Панург подарил дураку свиной пузырь, набитый горохом. Пузырь был туго надут, и горошины, перекатываясь в нем, громко звенели. Затем Панург подарил Трибулэ деревянную, хорошо позолоченную шпагу, фляжку с вином и меру красных яблок.

Трибулэ прицепил шпагу, съел половину яблок, выпил все вино и стал рассматривать пузырь.

— Какой он дурак! — сказал Панург. — Вот уж действительно набитый дурак! Сколько ни видал я дураков, а такого еще не видывал.

И затем изложил ему свое дело в красноречивых и приятных выражениях. Не успел он договорить последнего слова, как Трибулэ изо всей силы ударил его кулаком по спине и сунул в руки какую-то бутылку.

— Ей-богу, ты — ты круглый дурак, — сказал Трибулэ, качая головой, — набитый ты дурак, волынка из Бюзансе.

После этого Трибулэ отошел в сторону и стал наигрывать на своем пузыре. Больше от него невозможно было добиться ни одного слова.

— Выходит, что мы кругом одурачены, — сказал Панург. — Вот так штука! Дурак-то он дурак, — этого отрицать нельзя, — но и я поступил не умнее, когда решил с ним советоваться.

— Вы ошибаетесь, Панург, — сказал Пантагрюэль, — я нахожу, что Трибулэ дал вам умный и полезный совет. Он сказал, что вы — дурак. И какой дурак? Дурак круглый, набитый. Почему же он так сказал? Потому что вы на старости лет собираетесь жениться. Затем Трибулэ упомянул про волынку из Бюзансе. Что это значит? Это значит, что ваша будущая жена будет бестолковой, болтливой, сварливой, крикливой и несносной, как та волынка, на которой играют крестьяне из Бюзансе. И заметьте еще, что он ударил вас кулаком по спине. Это уж совсем дурной знак. Вы будете биты женой, дорогой Панург.

— Вот уж неправда, — сказал Панург. — Трибулэ назвал меня дураком. Ну и что же? Ведь говорят же, что весь свет глуп и все люди — дураки. А разве я не человек? Что касается волынки из Бюзансе, то вы вовсе не поняли этого намека. Правдивый Трибулэ хорошо знает мой характер и мои вкусы. Он хотел только сказать, что моя жена будет не какая-нибудь придворная дама, а простая сельская женщина. А разве это плохо? Веселые растрепанные пастушки гораздо приятнее для меня, чем разодетые парижские красавицы. Трибулэ стукнул кулаком по моей благородной спине. Он сделал это не от злости. Может быть, он думал, что похлопал по спине какого-нибудь пажа. Ведь он — искренний, невинный дурак; думать о нем плохо — грех. И я ему от всего сердца прощаю.

— Вы забыли еще об одной вещи, — сказал Карпалим, — он сунул вам в руку бутылку. Что это значит? Что он хотел этим сказать?

— Вероятно, то, что жена Панурга будет пьяницей, — сказал Пантагрюэль.

— Вот уж нет, — сказал Панург. Ведь бутылка-то была пустая! Клянусь спинным хребтом святого Феликса, этот мудрый дурак, этот милейший и умнейший из всех дураков, — советует мне обратиться к оракулу Волшебной Бутылки. И я клянусь, что не женюсь до тех пор, пока не побываю у этого знаменитого оракула. У меня есть один приятель, который знает, где этот оракул находится. Отправимся туда все вместе. Мы увидим чудесные вещи, поверьте мне.

— Охотно, — отвечал Пантагрюэль. — Но прежде чем пуститься в это опасное путешествие…

— Почему же опасное? — перебил Панург. — Опасности сами разбегутся во все стороны, как только заметят меня.