Гарде и шах

В следующую секунду оборотень упал, буквально сметенный, сбитый с ног мощным потоком силы, изливающейся на него и, упав, зашипел, как разозленная гадюка.

Они тянули из него силы, они иссушали его энергию, а этого допустить рыжий мерзавец не мог.

Кое-как, действуя с немалым трудом, он повернулся со спины на живот и, упершись обеими ладонями в землю, приподнял верхнюю часть тела, сверля почву взглядом и что-то беззвучно бормоча.

Несколько долгих секунд и еще одно короткое мгновение — и с губ оборотня слетел исполненный облегчения вздох. Направленная на него магия вновь начала уходить в землю, и теперь была не опасна.

— Мне это не нравится, — Винсент, силу свою отдающий, но в непосредственной магии участия не принимающий, нахмурился, — Наша сила уходит в никуда, он буквально хоронит, закапывает ее! И что же, мы так и будем ее ему отдавать?!

— Нет, — голос Альберта, как раз дочитавшего во второй раз заклятие, прозвучал для хранителя памяти довольно неожиданно, и он, немного дернувшись, удивленно воззрился на него, — Нет, силу больше мы ему не отдадим… но кое-чего добиться все же сумели — он ослаблен. Немного… — мужчина склонил голову набок, изучающе глядя на тяжело дышащего оборотня, — Но все-таки…

— Все-таки! — Чеслав так и вскинулся и, прижимая руку к груди, резко вскочил на ноги, с ненавистью глядя на человека, которому некогда демонстрировал самую искреннюю преданность, — Ты, наследный маркиз ла Бошер, ты, глупый мальчишка, выходец из семейки де Нормондов, не имеющий представления о чести и благородстве! Ты все пытаешься притвориться дворянином, но твой племянник некогда был прав — ты просто челядь без роду и племени, ты — никто, Антуан ла Бошер! Будь в тебе хоть толика чести, знай ты благородство, ты не пошел бы всемером против одного…

— Какие громкие слова, — мастер, о персоне которого оборотень отзывался столь пренебрежительно, заинтересованно приподнял подбородок, — Что ж, быть может, ты и прав, Че́слав Вилкас. Может быть, мне не знакома честь, я чужд благородства и не знаю дворянского достоинства, даже не взирая на унаследованную мною голубую кровь. Но ты не можешь отрицать, что мне знаком разум, оборотень, — темные глаза насмешливо сузились, — И я слишком хорошо знаю, на что способен ты в битве один на один. Ах… и да. К слову. Разве это не тебя маркиз Мактиере подобрал на улице, маленький бродяга?

Чеслав вспыхнул. Имя Анхеля, пусть и не произнесенное, но подразумевающееся, заставило ярость в нем закипеть с новой силой: ноздри оборотня побелели, глаза вспыхнули диким звериным огнем.

— Не смей говорить о нем… — прошипел он, стискивая кулаки и медленно, угрожающе шагая вперед, — Никогда не смей говорить о нем, проклятый мальчишка! Ты, твой чертов род, виноваты в том, что произошло с ним, ты заслуживаешь самого жестокого наказания! О, как мне жаль, что ты выжил, мерзкий бастард! Ты должен был сдохнуть, я надеялся, что обрадую его… и я все еще могу сделать это!

Альберт нахмурился, почти непроизвольно делая шаг назад. На что может быть способен разозленный оборотень, он знал неплохо, по крайней мере, представлял себе это и хотел быть готовым к любому проявлению его гнева. Но, увы… к ярости Чеслава подготовиться было невозможно — взбешенный Вилкас становился непредсказуем, ухитрялся находить в глубинах своей памяти такое, о чем даже великий маг не мог помыслить, и поэтому был еще более опасен, чем прежде.

Мастер знал, на что идет, играя с огнем — Чеслава он злил намеренно, надеясь, что тот в конце концов совершит ошибку, ища брешь в непробиваемом, казалось бы, хладнокровии, которое оборотень ухитрялся хранить, даже выкрикивая гневные слова.

Но на сей раз Альберт перегнул палку. Преданность Чеслава Анхелю была хорошо известна всем, поражала и изумляла, одновременно почти восхищая — эти два негодяя и в самом деле были преданы друг другу как братья, и связь их была нерушимой.

Сам великий маг говаривал порою, что к дружбе их он относится с уважением и, если бы кроме нее их не связывала еще и ненависть к обитателям замка, он бы, быть может, относился бы к обоим значительно лучше. При всех прочих, Альберт был неплохим человеком, и дворянское благородство было ему не чуждо.

Чеслав медленно выпрямился, разводя руки широко в стороны и, запрокинув голову, прикрыл глаза. Губы его чуть заметно шевельнулись.

— Какой удачный момент для атаки! — виконт Роман, ухмыляясь, закинул меч на плечо, — Он так открыт, прямо-таки напрашивается на клинок… А ну-ка! — и, не дожидаясь, пока кто-нибудь попробует остановить его, не желая медлить, парень рванулся вперед, безмерно желая реабилитироваться в глазах друзей и родных, и одним ударом положить конец затянувшейся битве.

Он сделал шаг, другой… и внезапно едва не упал, ударившись обо что-то; отскочил, потирая лоб и, приоткрыв рот, недоверчиво воззрился на рыжего оборотня.

— Он защищен… — голос юноши прозвучал откровенно растерянно. Такой предусмотрительности от неукротимого врага он не ожидал.