Функция: вы

– Но она, – я прокашлялся, – она с кем-то встречалась… а мы… мы не можем встречаться…

– Значит, ее использует тот, кто может. То есть – кто угодно, кроме человека, совершившего перестановку за нее. Кто также передал ей информацию про встречу в галерее и обстоятельства исчезновения второй искры восемь лет назад. Другое дело, что, если она контфрункция, то не из нашего лабиринта. Молодая женщина тридцати–тридцати пяти лет, европейка, по корням волос натуральная блондинка, высокая физико-артистическая подготовка, вероятно танцовщица, – у нас этот портрет никому не подходит. Разве что… Не уверена насчет контрфункций Фица с Элизой.

– Нет, – мотнул я головой. – Не она. У них какой-то посол доброй воли по Южной Африке, дядька под пятьдесят.

Ариадна помолчала, уточнила:

– Один на двоих?

– Ну… это же Минотавр устроил. – Я повел плечами. – Дедал при перестановке авторизировал их сразу в дубль-функцию. Кажется, Минотавр хотел проверить, насколько это эффективнее одиночной перестановки.

– Расточительство, – обронила Ариадна.

– Поэтому они так чувствительны к системе. Два мозга в одной связке, усиленной общим набором генов, все дела. Иногда они видят ее просто так, без атрибутов, бодрствуя. Почти как Дедал.

– Это… многое объясняет.

– Например, фамилию?

– Например, – не уловила моей иронию Ариадна, – почему он проводит с ними так много времени.

Она была права. Неважно, с какой неприязнью Минотавр относился к синтропам, система интересовала его отдельно от личных симпатий. Как несостоявшегося ученого. Близнецы были его безропотными проводниками в мир, в котором он жил и не жил одновременно.

– Может, – перевел тему я, – нам как-то связаться с другими лабиринтами? Ну, узнать про их контрфункции? Наверное, пока действует код Тесея, Дедал не откажет преемникам…

– Зачем?

– Но мы… Ариадна. Мы должны узнать, кто она. Спасти ее! Если она контрфункция…

– Спасти? – бесстрастно уточнила Ариадна. – Непохоже, чтобы Шарлотта, кем бы они ни была, действует по принуждению.

Она хотела сказать что-то еще, но осеклась, глядя мне за спину. Я обернулся. В зал вылетел Влад. Шаг у него был пружинистый и злой, распущенный шарф полоскался по воздуху. Симбионт пронесся мимо музыкального автомата и вдруг резко, не меняя выражения лица, застыл. Я успел метнуть тревожный взгляд на Шарлотту, плывшую следом, прежде чем его роскошные замшевые ботинки – не иначе из шкуры новорожденных оленят – отрисовали по паркету скользящий разворот. Обернувшись, Влад уставился на джукбокс.

– Что он делает? – пробормотал я.

– Ставит музыку, – сказала Ариадна. – Они ее любят.

И Влад, подойдя к автомату, на самом деле защелкал кнопками. Внутри ретроскорлупки засветилось, зашуршало вполне по-современному. Через пару секунд из колонок под потолком хлынула бодрая джазовая мелодия.

– Миленько тут! – Влад плюхнулся рядом с Ариадной.

Его движения вновь сделались вальяжными и сытыми, как в поезде.

– Что-то не получилось? – спросил я.

– А. – Энтроп бросил на стол свой априкот. – Вопрос времени.

– У нас его нет, – сказала Ариадна.

Влад поддернул рукав, сверился с часами:

– Миллионы тысяч миллисекунд, снежка. Ты не умеешь ими пользоваться.

Шарлотта села рядом со мной и потянулась за водкой. Грязи на ее лице стало меньше. Синяки они приглушили чем-то купленным походя в косметическом. Это был максимум, на который я уговорил Влада, и то – под убийственно невпечатленным взглядом Ариадны.

– До сих пор не могу поверить, что у вас есть своя Ариадна, – заговорщически придвинулся ко мне энтроп через стол, – но она никак не связана с Дедалом и его лабиринтной темой.

– Это распространенное имя, – ответил я, по правде так не считая. – Как у дочери Цветаевой.

Влад хмыкнул, приподнявшись, рявкнул в сторону бара:

– Гарсон! Еще пять минут и я начну убивать! Серьезно! Либо ты, либо шницель! – Нам же задушевно сообщил: – Я впрягся устроить вам встречу с госпожой-великой, и все будет. Но, может, для повышения моей мотивации вы поясните, в чем замес? Что за цацки такие? Кто фермер, кто индюшка?

Я посмотрел на Ариадну.

– Не знаю, – ответила она.

– О-о-о, – умилился Влад. – Многообещающе.

Я вспомнил, что, стоя перед Нимау, она сказала то же самое. Но все это уже происходило. Наши разговоры наверняка повторяли предыдущие. Кто-то был на моем месте, задавал те же вопросы, а ответ на них оставался неизменным и вчера, и восемь лет назад. Я знал, что он лежит там: за северно-ледовитым океаном и сном в долгие месяцы, за кучей бессмысленных смертей. Оставалось только подобрать правильный вопрос, как это вышло с амальгамой.

– А Стефан… знал?

Я был слишком аккуратен с его именем. Влад это почуял, подобрался:

– Кто такой Стефан? – Мы промолчали. – Твой бывший? Хотя, судя по лицам… – Энтроп ухмыльнулся, покосившись на меня: – Похоже, твой.

Я не выдержал:

– Иди на хрен.

– Михаэль, – окликнула Ариадна. – Дело не в том, что именно я не знаю предикат. Его никто из нас не знает. Вот почему все повторяется. Никто не понимает, что и когда предотвращать.

– Но Эс-Эйт… – попытался возразить я.