Фронт без линии фронта

были тысячи домов, а проникнуть надо было именно в этот, что сразу вызывало

подозрение.

Решено было обратиться к знакомой немке Зауэр. Вместе с Марией

Ильиничной Зауэр пошла к управдому.

-- Я вас очень прошу, -- обратилась она к нему,-- помогите моей

приятельнице устроиться. Ведь в доме есть свободные квартиры.

Управдом, хотя и раболепствовал перед немцами, не соглашался.

-- Я вас отблагодарю,-- шепнула Мария Ильинична и положила на стол

конверт с деньгами.

Прикинув на глаз толщину пакета, управдом обещал подумать.

Первый шаг был сделан. Второй шаг Мария Ильинична сделала, когда зашла

в просторный кабинет начальника жилищной управы Киева Скоротынского. Он

встал из-за стола, и церемонно поклонившись, поцеловал ее руку.

-- Рад, что мы снова встретились. Чем могу служить? Они поговорили о

знакомых, о последних городских

новостях, о том, что с работой трудно и с квартирой тоже нелегко. И тут

Мария Ильинична дала понять, что за взятку все же можно достать квартиру.

-- Как? -- заинтересовался Скоротынский,--где? И он заставил ее

рассказать все.

-- У честной украинки вымогают деньги!--шумел Скоротынский.-- Я не

позволю этого у себя в районе.

Он хотел показать перед ней свою власть, подчеркнуть, что он тоже

что-то значит.

-- Управляющего домом 4/6 по Кузнечной, -- распорядился он по

телефону,-- немедленно снять с работы. Да, я уже подобрал кандидатуру...

И в тот же день немец, шеф управления, подписал бумагу, которой Мария

Ильинична Груздова назначалась управляющей домом 4/6, по Кузнечной улице.

Не успела еще она как следует обосноваться на новом месте, как там уже

появились радиоприемник, оружие, пишущая машинка, листовки. Стесняться

особенно было нечего -- они получили в свое распоряжение самую безопасную в

городе квартиру. Во всяком случае, так они считали.

Каждый день Максим приходил сюда и, устроившись поудобнее у окна,

наблюдал за всем, что происходило во дворе. А интересного для разведчика

здесь было много.

Приезжали с фронта крытые автомашины с людьми в гражданской одежде.

Быстро поднявшись по лестнице, они проходили в квартиру Миллера. Это были

его агенты. Уходили они обычно с наступлением темноты. Но не все: Миллер

круто обращался со своими агентами и порой, заподозрив их, зверски пытал.

Трупы закапывали ночью здесь же, во дворе.

В квартире Миллера -- она была напротив квартиры Марии Ильиничны --

агенты получали последние инструкции, тут их снаряжали в дорогу, одевали,

отсюда в тех же крытых машинах вывозили на аэродром, расположенный в 40

километрах от Киева, аэродром настолько секретный, что даже не все генералы

немецкой армии имели туда доступ.

Максим уже знал многих людей Миллера в лицо, и не только знал, но

зафиксировал на пленке. Теперь оставалось выяснить их имена.

Помочь в этом мог только один человек -- Анна Пиман, ближайшая

сотрудница и сожительница Миллера.

И он решил подобрать ключи к этой миловидной особе и попытаться

привлечь на свою сторону. Не буду задерживаться на том, как проходила эта

сложная операция, скажу лишь, что она удалась. Пиман согласилась помогать

нашим чекистам. Это был серьезный успех.

Уже на другой день Максим узнал о том, что в Житомире, в здании,

расположенном рядом с госпиталем, находится ряд учреждений германского

генерального штаба, что в Фастове, за мостом, немцы устроили крупное

бензохранилище и что мост там охраняют чешские солдаты, настроенные

антифашистски. И самое главное -- теперь ему были известны имена всех тех,

кого Миллер переправлял в наш тыл. Больше того, у Максима возник смелый план

переброски своих людей на автомашине немецкой военной разведки на левый

берег Днепра, поближе к линии фронта.

В квартире Миллера постоянно находилась некая Виктория Густовская,

тридцатилетняя полная брюнетка, у которой майор жил еще в бытность мукомолом

в Умани. Она могла многое рассказать о Миллере и его подчиненных. Мария

Ильинична решила познакомиться и с ней.

Несколько раз заводила она с Густовской разговор и наконец узнала, что

та мечтает о собственном пианино. Груздова вспомнила, что на складе

домоуправления, где немцы хранили награбленную мебель, было пианино.

-- Хотите,-- предложила ей Мария Ильинична,-- я выдам со склада?

Густовская не удержалась от соблазна, поделилась разговором с Миллером,

и тот вызвал к себе Марию Ильиничну.

У двери с табличкой "Вход запрещен" ее встретил рослый рыжеватый унтер.

-- Подождите здесь, -- указал он на диван.--Шеф сейчас выйдет.

Она и не спешила; села, осмотрелась: журнальный столик, несколько

стульев, вешалка, кресло -- обычная обстановка обычной квартиры.

Наконец Миллер вышел и любезно поздоровался с Марией Ильиничной.

-- Правда, что вы могли бы дать Виктории пианино?

-- Да, хоть сейчас.

Он постарался подчеркнуть свое расположение.

-- Заходите, буду рад вас видеть.

Потом она не раз бывала в квартире Миллера -- в его кабинете, в комнате

Густовской и в других комнатах, но ни разу ей не удалось заглянуть в