Фрактальный принц

Крышка гроба поднимается. Таваддуд выходит из воды, кашляя, словно новорождённое дитя. Глаза щиплет. Кожа зудит, кажется сухой и очень горячей. Таваддуд ощупывает лицо: под кожей остались жёсткие рубцы. Девушка негромко всхлипывает.

Ей на плечи ложатся тёплые руки. Чей-то голос произносит Тайное Имя. Воздействие дикого кода ещё сохраняется, и её кожа внезапно покрывается крошечными джиннами, голодными треугольниками, пожирающими заразу. Ощущение похоже на прохладный душ. Затем они перебираются на голову, и Таваддуд невольно вскрикивает от холода. Но через мгновение всё заканчивается. Она оборачивается, чтобы взглянуть на врачевателя…

…и видит огненную змею.

Абу Нувас печально улыбается. Он стоит посреди комнаты с гробами, в руке ружье-барака, рядом огромные мыслеформы джиннов в виде остроконечных клубов чёрного дыма. Между ними отчаянно бьётся Сумангуру. Неподалёку Кающийся Рамзан скрестил тонкие руки перед безликой головой.

– Спасибо, – произносит Абу, вылавливая плавающее в гробу устройство Соборности. – Мыслекапсула? Я не думал, что ты зайдёшь так далеко, Таваддуд. Но ценю твои усилия. Я уже давно ищу этого типа.

– Ты мелкий ублюдок! – шипит Таваддуд. – Где Кафур? – Она выпрямляется, всё ещё стуча зубами от холода. – Это его Дворец. Он тебя не выпустит с этим.

Кто-то хрипло кашляет. Кафур набрасывает одежду на плечи Таваддуд. Его прикосновение вызывает у неё дрожь.

– Мне очень жаль, малышка Таваддуд. Старому Кафуру предложили более высокую цену. И господин Нувас всегда был хорошим покупателем.

– А теперь идём, – говорит Нувас. – Ночь только начинается. И я обещал тебе ужин в моём дворце, разве не так?

22 История Пеллегрини и Чена

Повелителя Вселенной она находит на берегу бросающим камешки в море. Он в облике ребёнка. Старое воспоминание. Он специально выбрал его для неё? Это не то место, где они встретились впервые. И очень отличается от его обычных виров – абстрактных пространств, заполненных символами.

– Здесь очень неплохо, – произносит она.

Мальчик поднимает голову. Глаза широко раскрыты: в них нет страха, но нет и ни малейшей тени узнавания.

Какую игру затеял Матчек? Она потратила немало времени на подготовку. Пришлось просмотреть весь Каталог, чтобы отыскать воспоминание о том, какой она была в тот раз: столетней женщиной в белом, которой на вид можно было бы дать не больше сорока, если бы не едва уловимая хрупкость. На ней шляпа и солнцезащитные очки, скрывающие шрамы под кожей, на загорелых пальцах золотые кольца.

– Я не имею привычки разговаривать с незнакомцами, – отвечает мальчик.

Она опускается на колени в песок рядом с ним.

– Хотелось бы надеяться, что ты уже не считаешь меня незнакомкой, Матчек, – говорит она.

Мальчик разглядывает её, сосредоточенно нахмурив брови.

– Откуда тебе известно моё имя? – спрашивает он.

– Я очень стара, – отзывается она. – И знаю множество имён.

В какую же игру он здесь играет? Ветер треплет её шляпу, ноги ощущают тепло песка. В её следах, словно крохотные звёздочки, зажигаются искорки планктона.

– Матчек, чем ты занимаешься? – шепчет она.

Глаза Матчека внезапно выдают его возраст.

– Я пытаюсь кое-что найти, – отвечает он. – То, что потерял много лет назад.

– Это ведь как болезнь, верно? – произносит она. – Пытаться зацепиться за потерянные вещи.

В его взгляде вспыхивает злорадство.

– Да. Да, так и есть. – Он тычет палкой в песок. – Я знаю, зачем ты пришла. Они тебя убивают, не так ли?

– Да, – признаётся она. – Антон и Сянь никогда мне не доверяли. Но об этом мы можем поговорить и позже. Какой красивый вир.

Учитывая его мрачное настроение, она считает, что комплимент не помешает.

Юный Матчек поднимается и швыряет в воду камешек. Тот подпрыгивает несколько раз, а затем исчезает в воде.

– Этого недостаточно, – говорит он, и в его голосе звучит ярость старого Матчека, не терпящего ничего неправильного в мире. – Я не могу тебе помочь. Не могу вмешиваться в данный момент. Мы слишком слабы, чтобы затеять полномасштабную гражданскую войну. Зоку притаились и выжидают. Я знаю, они кажутся слабыми, но вспомни, что натворил Каминари. Мы должны поддерживать иллюзию своего могущества. Я не могу рисковать ради спасения кого-то из вас.

– Что же ты всё-таки здесь делаешь, Матчек? Прячешься в воспоминаниях? Это на тебя не похоже.

Он смеётся.

– Царство Небесное унаследует невинный. Ты можешь себе представить невинность в качестве ключа к камню Каминари? Подумать только, а я так смеялся над христианством. Поверь, если я найду здесь то, что ищу, всё изменится. А пока я могу лишь попросить тебя держаться. Но ведь это всегда тебе удавалось лучше всего, не так ли?

– Ты позволишь мне погибнуть? Так вот чем ты собираешься отплатить мне за все прошедшие годы? Ты позволишь мне превратиться в призрак только потому, что это удобно?

Вир вокруг них рассеивается. Матчек является в облике Прайма, воплощения миллиарда гоголов, Метасущности, вершителя Плана, Отца Драконов.