Фрактальный принц

Рой бабочек на глазах у Миели замирает и осыпается, ухмыляющееся лицо бога из Ларца растворяется в воздухе.

– «Перхонен»? – шёпотом окликает она.

Я здесь, отвечает корабль.

– Ты в порядке?

Кажется, да. Только как-то странно себя чувствую. Как будто я заснула.

– Если этот ублюдок повредил тебя, я…

Миели. Охотники. Они близко.

В спаймскейпе начинается настоящее безумие. «Перхонен» покрывается каракулями, словно нарисованными разозлённым ребёнком. Миели пытается погрузиться в боевую сосредоточенность, но системы корабля ещё не оправились после заражения и действуют очень медленно. Поздно что-либо предпринимать.

Охотники стаей хищных рыб окружают судно, тысячи и тысячи крохотных звёздочек облепляют корабль и проходят сквозь него. Загрузочные лучи опутывают центральную каюту смертоносной паутиной, но на этот раз действуют намного деликатнее – ничего не прожигают. Они оставляют «Перхонен» и гигантской стрелой направляются к маршрутизатору.

Он исчезает в ослепительной вспышке антиматерии, хищные существа рвут в клочья свадебный букет. В космосе бушуют вихри пи-мезонов и гамма-лучей. В мгновение ока конструкция зоку прекращает своё существование, и на её месте медленно расплывается облако осколков и обломков. Рой охотников проходит сквозь него и исчезает, направляясь к главной артерии Магистрали на скорости, близкой к скорости света.

Вскоре вокруг «Перхонен» снова воцаряются темнота и безмолвие. Пробудившиеся вяки в её стенах снова начинают испускать голубовато-зелёное сияние.

Миели, говорит корабль. Я по-прежнему принимаю сигнал Жана. Он где-то здесь.

Всё ещё чувствуя оцепенение во всём теле, Миели сворачивает крылья и модули «Перхонен» в более компактную фигуру и посылает корабль в облако обломков, прожигая себе путь антиметеоритными лазерами. Вскоре они поднимают на борт ку-сферу, в которой заключён вор, в скафандре и шлеме и всё ещё прижимающий к груди небольшую чёрную шкатулку. Он не двигается.

Миели отдаёт мысленный приказ снять шлем. Пузырь из метаматерии исчезает, а под ним оказывается лицо, чуть раньше воспроизводимое роем бабочек.

Ублюдок.

Миели извлекает из своей руки кинжал из ку-частиц и приставляет его к горлу захватчика…

– Постой!

Голос принадлежит вору. Но это ничего не значит.

– Миели, остановись, это же я!

Он говорит точно как вор. Миели замирает, но не убирает кинжал.

– Что произошло?

Покрытое шрамами лицо трансформируется в блестящее от пота лицо вора с угольно-чёрными бровями и впалыми висками.

– Я заполучил Коды Основателя Сумангуру. А песнь, внедрённая в камень зоку, была тем же трюком, что и в случае с Ченом, с той лишь разницей, что на этот раз он сработал. Вир, изображавший небесную твердь, служил ловушкой. И охотники, как мне кажется, тоже принадлежали ему. Я велел им оставить меня, и всё получилось.

Вор говорит торопливо, едва переводя дыхание.

– Ты ничего не добился, негодяй, – отзывается Миели.

– Неважно, – отвечает вор. – Мы победили. И у меня есть план.

Несколько мгновений Миели молча смотрит на него. Затем берёт из его рук Ларец. Вор не сопротивляется. Она медленно разламывает шкатулку. Чёрные обломки разлетаются во все стороны, как на негативном снимке крошечной медленной новой звезды.

– Ты использовал в качестве приманки «Перхонен», – бросает она.

– Да.

– Ты едва не убил нас всех. Или ещё хуже.

– Да.

Она отталкивает его. Вор уплывает на противоположный конец каюты, на его лице выражение вины.

– Убирайся от меня к чёрту! – восклицает она.

Измученная Миели скрывается в рубке. Она упивается своим гневом и проверяет все системы «Перхонен», желая убедиться, что не осталось никаких следов бога из Ларца.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она у корабля.

Странно. Отдельные мои фрагменты взбунтовались. Я их больше не ощущала. Все гоголы выполняли распоряжения Сумангуру. И ещё какая-то часть меня попала в Ларец и не вернулась.

– Мне очень жаль, – говорит Миели.

Но это ещё не самое худшее. Куда страшнее было видеть, как ты чуть не отказалась от борьбы. Дважды. Ты едва удержалась, чтобы не выпустить странглетовый снаряд, Миели. И это не было блефом.

Миели молчит.

Ты слишком себя извела. Ты переусердствовала, стараясь сдержать свои обещания, защищая меня и позволяя Пеллегрини изменять тебя. На этот раз ты чуть не сорвалась. А меня не было рядом, чтобы тебя поддержать.