Fox in the Screen (СИ)

То, что Соджи первым делом начал подозревать Сакурая, для самой Куран новостью не было. Старательно избегать собственного командира не получилось вовсе. Да и глупость это — подобное поведение вызовет куда большее подозрение, поэтому Сакура продолжала себя вести так, будто ничего не случилось и никакой потасовки на горячих источниках не было. Сам же Соджи разоблачать волка в овечьей шкуре не спешил. Его обвинения подкреплялись лишь тем, что в трактире он схватил Сакурая поперек груди, но неразбериха была такая, и в процессе много чего могло привидится. Да хоть Хидзиката в костюме гейши и кисеру в зубах. А если брать инцидент в воде, то там Окита толком не разглядел незнакомку. О чем сожалел очень сильно. Ну, придет он к Сакураю, может, не один придет, а с командирами, попросят раздеться, а там в действительности девка. Или все-таки парень? И тогда первый меч Шинсенгуми сгорит со стыда, опозориться перед Кондо. Поэтому надо было действовать аккуратно, а потом, как правда откроется, оставить несчастного Сакурая в покое. Или потащить за длинный черный хвост беглянку, устроившую представление с переодеванием.

Удобный момент предоставился на патруле. Спустя два дня после того интересного случая, который Окита не хотел бы вспоминать лишний раз. Уже темнело, лишь полоска горизонта оставалась ярко-алой, переставала обнимать уставшее за день небо. Тучи угрожающе позли вперед, закрывая собой медленно появляющиеся звезды. Только до бледной, только что выглянувшей луны, что постепенно сменяла на небосклоне солнце, их пышные бесформенные лапы пока не добрались.

— Чего такой смурной, Сакурай-кун? — самурай поравнялся с Сакурой, которая шагала в конце отряда.

— Вы ошибаетесь, — спокойно ответила девушка.

— Врать не хорошо, тем более своему командиру. За это и головы лишиться можно, — сказал Соджи.

— Поэтому я вам и не вру. Мне моя голова пока дорога, — Сакура уже почувствовала, что Окита лишь начал прощупывать почву, искать уязвимые места, в которые можно воткнуть острую иголку.

— Сдается мне, ты такой грустный из-за того, что с милой барышней давно наедине не оставался, — лукаво улыбнулся Соджи, вальяжно закидывая руки за голову.

— Не перекладывайте с больной головы на здоровую, — усмехнулась Сакура.

— А что если и так? — продолжал гнуть свою линию Окита. — Не хочешь составить мне компанию и…

— Вы не в моем вкусе, — перебила его Сакура.

— Да я не про это, — раздраженно отмахнулся самурай. — Давай сходим в юкаку[1]. Ведь у тебя нет постоянной подружки?

— С чего вы взяли?

— С того, что ты сама женщина, — слишком сладко, почти томно прошептал Окита, наклонившись к самому уху Сакуры. Горячее дыхание опалило белую кожу. По спине пробежал табун мурашек. И от Окиты не укрылось, как глаза Сакуры широко распахнулись, будто она не ожидала, что самурай будет бить в лоб. А ведь она действительно не ожидала.

— Это не смешная шутка, — она отпрянула от Окиты, как от прокаженного.

— А я и не шучу, — стальные нотки в голосе. — Если это не так, то докажи мне обратное.

— Я ничего вам доказывать не обязан, — Сакура изо всех сил старалась сохранить остатки самообладания. Но с этим человеком подобное было просто невозможно.

— А если я тебя за шкирку к Хидзикате приволоку и раздеться заставлю? — Окита тоже начал злиться.

— Как вам будет угодно, — отчеканила Сакура. Сдаваться она не собиралась.

— Да прекрати ты весь этот фарс, — не выдержал Соджи, схватив Сакуру за ворот.

Их взгляды, полные злобы, встретились. Не хуже, чем воины, скрестившие в бою острые клинки. Но Окита оттянул ворот одежды Сакуры слишком сильно, неподрасчитал. Именно потому, когда взгляд опустился чуть ниже, минуя яремную ямку и ключицы, самурай увидел бинты, которыми Сакура старательно перетягивала грудь. Такое тело не могло принадлежать мужчине. Даже очень худому и молоденькому. Сакура попыталась вырваться, резко шагнув назад, ее лицо исказила злость и растерянность.

— Окита-сан, Сакурай-кун, вы чего? — спросил один из солдат, решив, что его командир и товарищ сейчас подерутся. Но не успел никто из них и рта раскрыть, как раздался жуткий крик.

Соджи резко обернулся в сторону, откуда послышались ужасающие звуки, разорвавшие тишину в клочья. Смех, нездоровый отвратительный смех. Зеленые глаза быстро окинули взглядом солдат. Капитан отпустил Сакуру — сейчас не до нее — понятными для всех жестами приказал разделиться на небольшие группы. Сам же решил пойти один, надеясь, что его подчиненным не придется столкнуться с обладателем этого смеха. Слишком знаком он был Соджи, но тот надеялся, что его догадки лишь паранойя.

Сумрак окончательно окутал землю в сопровождении появившейся на небе убывающей луны, которая крошилась как старая лепёшка, оставляя за собой дорожку из звёзд. Свет от неё был тусклым, заслоняемый тучами, которые вот-вот затянут всё небо беспроглядной чёрной пеленой. Но глаза Соджи уже привыкли к темноте.