Фосс

Однако Бойл знал: не все так просто. Он ехал, отвечая на вопросы немца, и при этом рассеянно постукивал по плечу лошади поводьями. Оставшиеся дни пребывания экспедиции в Джилдре Бойл тщетно пытался отыскать хоть какой-нибудь ключ к личности и намерениям ее главы, вглядываясь в лица спутников немца. Если они и знали, то скрытничали, или же их околдовал знойный, выгоревший пейзаж. Выполняя всевозможные поручения, которых бывает много при сборах в дорогу и во время отдыха, люди словно и не жили своей жизнью, либо она протекала в сокровенных глубинах их душ. Взять, к примеру, Пэлфримена: в широкополой шляпе он выглядел совсем жалким, и белый платок, повязанный вокруг шеи, чтобы прикрыть горло, лишь обнажал его невинность и деликатность. Суетливый пожилой мужчина выезжал верхом в сопровождении мальчишки Робартса или одного-двух туземцев за материалами для орнитологической коллекции, которые затем потрошил и выделывал по ночам. Пэлфримен был сама простота. Другие члены экспедиции тем временем смазывали ружья, чистили седла и сбрую, точили топоры или пришивали пуговицы.

Кроме пары случаев Бойл не приметил ничего предосудительного. Как-то раз в виде исключения он наведался в лагерь, чтобы удовлетворить свое любопытство, и застал там Фрэнка Лемезурье, который разлегся на красном одеяле и писал что-то в записной книжке. Поскольку Бойл был мужчиной рослым, перед низеньким входом в промасленную парусиновую палатку ему пришлось нагнуться, и стоял он тоже согнувшись. Интерес Бойла был слишком очевиден — он буквально сгорал от любопытства. Лемезурье бросил писать и перекатился, с запозданием прикрыв собой блокнот.

— Где мистер Фосс? — спросил Бойл для вида.

Фосса он не искал вовсе, хотя немец сейчас действительно занимал все его помыслы.

— Не знаю, — ответил молодой человек, мрачно глядя на непрошеного гостя. — Куда-то вышел, — добавил он глухим голосом, словно только что очнулся ото сна.

Бойл присел на корточки, не желая упускать подвернувшуюся возможность.

— Давно с ним знакомы?

— Да, — не раздумывая брякнул Лемезурье, потом засомневался. — Не очень, — поправился он, водя огрызком карандаша по шву палатки. — Дайте-ка подумать. Я знаком с мистером Фоссом еще по Сиднею.

Затем он покраснел и смутился.

— Да нет, я знаю его гораздо дольше. Мы встретились на корабле. Получается, что очень давно.

Подозрения Бойла усилились. Что этот юнец пытается скрыть? Вдруг он соучастник какого-нибудь преступления немца?

Лемезурье отчаянно краснел и злился. Как и в тот вечер под низкорослыми деревьями парка, ему казалось, что у них с немцем довольно много общего, и он должен это скрывать, как и блокнот, который содержал самую тайную часть его жизни.

Бойл об этом догадывался, но ничего поделать не мог: ни вырвать блокнот из рук, ни вытащить с корнями кровоточащие тайны души.

— Я тут хотел прогуляться с ружьем до реки, поискать уток, что недавно полетели туда. Пойдете со мной, Фрэнк? — спросил он.

Бойлу захотелось кого-нибудь убить.

Молодой человек кивнул, перекатился через койку и взял шляпу. В складках одеяла не осталось и следа от блокнота, хотя оба знали, что он еще там.

И они спустились к реке, которая со времени последнего дождя почти пересохла. Золотистый жар давил на них, как огромная плоская крышка. Джилдра с ее убогими утехами черной плоти и акрами скрытых богатств уменьшилась до размера сковороды с пылью и вонючей грязью, где Брендан Бойл увяз по собственному желанию.

Однажды он подошел к Фоссу и едва не попросился примкнуть к экспедиции, словно смерть при непредвиденных обстоятельствах внезапно привлекла его больше, нежели медленное разложение.

Вместо этого они заговорили о бурдюках для воды.

Немец тут же смекнул, что тот пришел за одолжением, и догадался, за каким именно. Рано или поздно все осознавали его божественную природу и покорялись. К примеру, Ральф Ангус, богатый скотовод и сосед Сандерсона, который краснел как девица, стоило спросить его мнение. Во время путешествия на север броня юности и физическая сила не смогли защитить его от понимания собственного невежества. Тернер, разумеется, был безнадежен, Гарри Робартс — полоумный дурачок. А вот Ангус виделся Фоссу вполне достойной жертвой. Молодой бычок на заклание забавно ревел и вскидывал глупые карие глаза, прежде чем подчиниться.

Из их компании меньше всех изменился Джадд. Фосса это одновременно обнадеживало и забавляло. Как-то раз он обнаружил, что каторжник мажет дегтем распухшую бабку лошади, и насмешливо поджал верхнюю губу.

— Лошадь лечите, мистер Джадд?

— Ну да, — ответил тот, отгоняя от лица вившуюся перед ним мошку.

— Про масло не забыли?

— Нет.

Фосс принялся насвистывать мелодию, напоминающую песенку насекомого.

— Превосходно, — проговорил немец.

Он продолжал насвистывать, пока не унесся мыслями далеко. И тогда практичная натура каторжника возрадовалась вони дегтя и жаре, которая все опускалась и придавливала пыль все сильнее.