Фортуна

— Данила, а знаешь, почему у мужиков член лежит не ровно посередине, а у кого как: то на левую сторону, то на правую? — взялся рассуждать вслух Тимур. — Это, оказывается, от древних предков. Смотри, те, кто правши, свое хозяйство придерживают левой рукой, чтобы сильно не мотылялось при беге с копьем. А левши — наоборот. Отсюда и загиб.

— Болтун! Приготовились. Стрелять по команде, — прервал разглагольствования Тимура командир и снял с плеча автомат.

— Мы что, их убивать будем? — не поверил Олег.

— Будем. Тупиковая ветвь эволюции. Да и агрессивные не в меру, — заявил командир.

— Как-то это неправильно, — не мог поверить Олег.

— Все правильно, — подтвердил Женька. — Мы сейчас спасём племя Грыта. Эти все равно догнали бы их и уничтожили. У Грыта пара десятков воинов. А неандертальцев с полсотни бежит.

— Внимание! Огонь! — тем временем скомандовал Николаич, и мы их всех разом скосили. — Ждем, кто еще из леса покажется.

Никто не появился, а вот раненых пришлось добивать. Олег в сторонку отошел и старался в ту сторону не смотреть. В основном, всю грязную работу проделал Тимур.

— Зачем они вообще на другое племя напали? — недоумевал Олег.

— Это примерно как у животных инстинкты. Тот же хищник, если у него на территории становится плохо с пищей, идет отвоевывать участок у соседа, — пояснил Тим.

— Трупы сжечь нужно, чтобы ни заразу, ни хищников не плодить, — размышлял Женька.

Олег хоть и не подходил близко к телам, все равно позеленел. А потом вообще отвернулся, чтобы мы не видели, как его стошнило.

— Отправляйся к лодке, — кивнул Николаич.

Мне, допустим, тоже было не по себе. Но я за четыре года первобытной жизни столько всего и разного поубивал, что на еще один вид «хищников» среагировал относительно спокойно.

В общем, наломали мы веток и начали собирать тела в кучи.

— Николаич, может, ну их нафиг, — утирал пот Илья. — Мы их до завтрашнего вечера таскать будем.

— Нужно сжечь, — категорично заявил командир. — Племя Грыта может вернуться, а тут разложившиеся трупы и антисанитария.

— Как будто её и без этого нет, — проворчал Илья, наступив в этот момент на характерную кучку, которых возле стоянки было в избытке.

Собственно, до обеда мы из тел сложили пять костров. Приходил Олег. Он на корабль сплавал. Сообщил, что наш с Тимом сынок проснулся и волнуется. Лёва передал кувшин с питьем. Про закуски, понятно, никто даже не заикался. Не та у нас работа, чтобы закусывать.

Никогда не думал, что потребуется столько усилий на погребальный костер. И дрова нужны сухие, и тела так просто не загораются. Но мы не хотели уходить, пока не убедились, что костры не потухнут. И только-только стали собираться, как Тим выкрикнул:

— Внимание! Нападение.

Кто и чего, я не понял, но автомат с плеча сорвал и уже через мгновение был готов.

— Парни! — окликнул нас Николаич. — Права человека и весь гуманизм остались в двадцать первом веке. Огонь!

А я, собственно, и не понял сразу, что это были женщины, которые не то обеспокоились, где их мужики, не то восприняли дым как особый знак и пришли.

— Добить раненых, — хмуро скомандовал Николаич.

— Думаю, это не все «боевые» подруги», — оглядел тёток с дубинками Тим. — Где-то еще лагерь. Там должны быть дети и те, кто слабее.

— Забрасываем этих на костры и уходим, — отозвался Николаич. — Остатки племени сами уйдут от этого места.

В общем, настроение у нас по возвращении было самое похоронное. Быстро ополоснулись на берегу и вернулись на корабль.

Чего мы вообще в эти разборки ввязались? Пусть бы первобытные друг с другом сами разбирались. Хотя, с другой стороны, Николаич прав — гуманизм остался в двадцать первом веке. Можно тешить себя тем, что мы спасли более цивилизованный вид людей. А уж когда ко мне потянул ручонки сынок, то я вообще перестал сомневаться.

— Олег, давай чуть ниже спустимся, чтобы ночью на костры не смотреть, — предложил Николаич.

Андрюха привычно отправился за руль. До моря мы не дошли. Да и не планировали. Если уходить, то с утра. В заливе хватало скалистых гребней, что выступали из воды. А на реке нам было спокойнее.

Снова занялись лечением детей. Малышка, которую обнаружили в покинутом стойбище, кашляла и вообще еле была жива. Антибиотик и медовую водичку мы в неё с трудом влили. У девочки не было сил даже глотать. Тим потом долго слушал дыхание и осматривал её. Заметных побоев и увечий не обнаружили.

— Скорее всего застудили ребенка. Похоже на воспаление легких, — поставил диагноз Тим. — Плюс истощение.

— Выживет? — всхлипывал Лёва, прижимая к себе девочку.

— Обязательно, — пообещал Тимур. — Это в наше время антибиотики хоть и помогали, конечно, но не глобально. Организм выработал определённый иммунитет на втором или третьем поколении. А если вспомните историю, когда только этот препарат появился, то он творил буквально чудеса.

До ночи Лёве удалось скормить малышке буквально пару ложек очень жиденькой кашки. Наш с Тимуром малыш кушал уже больше. Но пока мы старались давать ему еду каждый час. Маринка этим фактом была сильно возмущена. И, кажется, ревновала. Требовала у Андрея и для себя кашу каждый час.