Фортуна

С появлением малышей бытовых дел сразу прибавилось. Мы и раньше предполагали, что все лето посвятим ткачеству. Для будущего Маринкиного малыша нужны были пеленки. А тут добавились еще поселенцы. Только никто не ожидал, вернее забыли, сколько всего может понадобиться. В нашем климате летом влажно, покрывала и полотенца сохнут долго. Плюс у нас на одного малыша больше запланированного.

— Еще парочку ткацких станков соберем, — предложил Женька.

— Я попробую прялку сделать, — огласил планы Тим. — Все быстрее нить будем крутить.

— Крапивы на нашем участке не хватит, — напомнил Андрей. — Нужно за западный хребет сходить.

Пока же мы обходились тем, что было. Я сандалии всем малышам из кожи пошил. Потом помогал собирать Тимуру детские кроватки. Это в доме можно на полу на шкурах спать. Но Женька с Лёвой уходили с утра на море. Они там соль выпаривали и ловили рыбу. Плюс новый ткацкий станок Лёва хотел поставить, чтобы не тратить время попусту. Посуды у нас хватало. И Лёва временно приостановил свои гончарные дела. Но пока они ждали выпаривания морской воды, можно было заняться чем-то еще.

Только спать ребенку было негде. В общем, первую кроватку унесли на берег. Лёва подобрал место в лачуге и расположил Аленку там. Ни ходить, ни даже сидеть девочка пока не могла. Так что в этом плане хлопот с ней не было. Кашку или супчик Лёва варил в маленьком котелке под навесом. Женька, когда притаскивал дрова и разбирался с уловом, немного занимался малышкой. Растирал ручки с ножками, делал щадящий массаж. И к обеду они всем семейством возвращались в поселок.

Примерно такая же история была с Димкой. Только Андрюха таскал кровать то на кухню, то в дом.

Мы тоже собрали своему Киру невысокую кроватку. Тим к ней красивые балясинки выточил. У всех кроваток для малышей были специальные бортики. Они же привыкли спать на земле и могли просто упасть.

А еще я Кирюшке мягкую перину сшил. На охоту Тимур не ходил. Но птиц поблизости подстреливал. И теперь все перо пустил на подстилку. У нас самих давно уже были кожаные подушки, набитые шерстью. Но Кириллу сделали перьевую и пообещали всем остальным малышам такое сотворить. Вообще-то с каждой новой кроваткой опыта становилось все больше. Для Маринкиного будущего малыша собрали просто шедевр, а не люльку. Маринка с завистью смотрела на этот предмет мебели, явно сожалея, что сама по габаритам в неё не вместится.

А еще девушка переживала, что любимое божество перестало брать ее на море. Я же посадил Маринку выделывать шкуры. Вообще-то живот у нее был такой, что мы просто не знали, как и чем занять будущую мамочку. На огород не отправишь, наклоняться ей уже трудно. На кухню Андрюха ее не хотел брать — толку ноль. Так что только шкуры обрабатывать или толочь известняк.

Все эти хозяйственные дела происходили на фоне того, что Кир висел обезьянкой или на мне, или на Тиме. Спасибо Женьке, он надоумил сделать ребенку игрушки и посадить его в манеж. Манеж у нас для детворы был сделан. Только пока там некого было размещать.

Игрушки мы потом смастерили. И так много, что сами удивились. И уж точно не ожидали, что в наших условиях можно столько изготовить. Опять строго предупредили Маринку не подходить к ребенку и его игрушки не брать.

Где-то на первый или второй день, как вернулись домой, эта королевна отпихнула Кира, когда тот подошел посмотреть, как воду в умывальники наливают.

Стоявший рядом Тим отреагировал сразу. Мы никогда Маринку не наказывали физически и точно не били. Но тут она моментально получила звонкий подзатыльник и с рёвом кинулась жаловаться своему кумиру, что вышел из бани. Женька тоже все видел. И отвесил не менее звонкий подзатыльник. Естественно, что вечером мы ели мед, обделив порцией первобытную подружку.

В общем, очередной урок Маринка усвоила и к Кириллу больше не подходила. Хотя с завистью поглядывала на все эти кубики, «машинки» и прочие игрушки. Лёва большую девочку пожалел. Вечером сделал две куклы. Одну Киру, а вторую Маринке. Кукол Лёва украсил разноцветными нитками и бусинами. В общем, осчастливил Маринку. А уж Кира и подавно. Теперь он мог часами сидеть и перебирать свои сокровища.

Определить возраст малыша мы так и не смогли. Ему с одинаковым успехом могло быть года четыре или шесть-семь лет. Общая худоба и изможденность не давали представления о физическом развитии организма. К тому же он мог отставать в росте, когда начал болеть и голодать. Плюс нужно учитывать то обстоятельство, что эти первобытные люди по умственному развитию значительно уступали нам. Маринка, что вынашивала ребенка, порой напоминала своим поведением подростка лет двенадцати.