Формула всего

Тот, кто поднялся, был вроде человека, но здоровый, как медведь, руки – что весла, а широкие плечи удерживали на весу вытянутую лошадиную морду. Тяжеловоз от него отшатнулся. Восставший мертвец с лошадиной головой воинственно заржал. Ломовой не ответил. Тогда муло взял его под уздцы и повел, как на конную – высоко держа ему шею. Ломовой не брыкался – он признал над собой эту жуткую власть, несгибаемую и бездушную, как крещенский мороз.

В этот момент за спиной у Драго выросли две гибкие хищные тени. Они заклубились, дрожа от злости, протянув к цыгану худые руки, но Драго затылком ощутил холодок и вовремя обернулся. Он отскочил, но и мули неожиданно попятились, переглянувшись – словно узнали в цыгане того, кого им запретили трогать. Они тотчас резко сдулись в размерах, но Драго уже бросил камень, инстинктивно подхваченный им с земли. Булыжник насквозь прошил тело призрака, и в воздухе запахло протухшим яйцом.

– Не трожь дерьмо – завоняет. Я и не знал, что про вас поговорка… Эх вы и гадость, – бормотал цыган, возвращаясь к пруду.

У стоянки его уже поджидали. Долговязая тень отделилась от дерева – навстречу Драго. Их разделяло всего ничего. В магическом свете оранжевой луны Драго смог рассмотреть полуночного гостя почти как днем. Это был не призрак, а оживший мертвец: сутулый, тощий, в полуистлевшем сером сюртуке. Лицо цвета воска, щеки запали, а волосы тонкие, как паутина. Одну руку он все время держал за спиной.

Что он там прячет?

Цыган метнулся к горящему костру и, завладев пылающим поленом, решительно выставил его вперед.

– Огонь на твою голову! Убирайся! Иди туда, откуда пришел! – кричал он хрипло. Муло отступил, но всего на три шага, а потом сделал упреждающий знак рукой. Драго остановился, но руки с поленом не опустил. Было видно, что мертвец не струсил перед факелом, хотя близкое пламя заставляло его быть вдвойне осторожным. Он не нападал и не уходил. Ему требовалось нечто другое.

– Чего тебе надо? – спросил цыган – просто так, не ожидая ответа.

Муло вытащил из-за спины руку и бросил к ногам Драго мертвого зайца.

– Это мне?

Мертвец утвердительно кивнул.

– Спасибо, конечно, – цыган поднял косого за ухо. Муло следил за ним пристально, без эмоций, почти как животное. Убедившись, что подношение принято, он развернулся и пошел восвояси. Скрупулезный и исполнительный.

– Погоди! – крикнул цыган вдогонку, но муло не обернулся.

– Эй!

Ноль внимания. Он сыграл свою роль. Надо будет – придет еще.

– Тьфу сто раз на твою могилу! – Драго стало даже обидно. Он вдруг расхрабрился, и ему не терпелось спустить шкуру с очередного Шороха. Кулаки чесались, но с кем тут драться? Цыган вперился глазами в Одинокую Вдову на пустой вершине: «Не сходить ли мне в гости? Была ни была!» И он пошел, каким усталым себя ни чувствовал. Еще шесть суток – и Формула Всего у него в руках! Она притягивала его магнитом. Цыган представил, что если сейчас хоть кто-нибудь станет между ним и Формулой, он оттолкнет и перешагнет любого. И Воржу? И Воржу! И Мушу?

– Бред! Чтоб я ребрами поплатился! – выпалил он вслух. Мысль была настолько возмутительной, что он даже остановился: – Дэвлалэ-Дэвла!

Он отправился в этот поход за тем, чтоб старик, и Воржа, и все остальные остались живы, иначе бы их… Ну да, конечно! Он был рад принять удар на себя, за них, но акценты сменились, и теперь выходит, что он готов принести их в жертву – лишь бы продолжить избранный путь! Они стали ставкой в его игре. За что? За собственное величие? Удовлетворенное любопытство? Небывалую быль? Так нельзя было думать, но он так думал.

«Сгинь, наважденье, – Драго встряхнул кудрями. – Я не из тех, кто раскиснет, когда осталось совсем немного. Это все глупости, глупости, глупости… Пусть башка моя лопнет, если я не прав!» – он сверкнул глазами.

Башка не лопнула. Только вперед!

Мули уступали ему дорогу, а призраки слипались в туманные аморфные пятна, пульсирующие изнутри.

Вот и Вдова. Нулевой километр этих проклятых мест. Кора была гладкая, как стекло. Листья – черные-черные. Драго взял один подержать – ничего не произошло. Он сел, прислонившись спиной к стволу. Перед ним открывался чудесный вид на пустынную степь без конца и без края. Вдали горел одинокий фонарь кучирицкой заставы, а где-то за горизонтом, куда глаз уже не мог завернуть, стоял палатками мирный табор кастрюльщиков Кирилешти, и в одной из палаток дремала Воржа. На этот раз мысль о покинутой невесте не взъерошила нервов, а наоборот – согрела лучиком, успокоив Драго, разбудив мечту о грядущей встрече.

«Клянусь конями! Ты будешь гордиться мной, – воображал он. – Я стану самым знатным цыганом в мире! Ай-нанэ-нанэ! У тебя будет все, что ты пожелаешь! Кольца, браслеты, золотая посуда! Табуны – умри, а лучше не найдешь! Ты родишь мне наследника! Я его назову… – он задумался… – Муша? Нет! Я назову его Герцог, и он будет Герцог! Мы уедем на юг, где растут ананасы и все дороги – летние… Когда Графа не станет, пусть никто меня не слышит, я возглавлю табор». Он так и заснул, привалившись к Вдове, которая больше не была одинокой.