Формула всего

– Молодой я был и удалой. Обещал сыну кнутик сделать. Пошли мы с ним в лес за подходящей палкой, а тут медведь. Сынок мой испугался и убежал, остался я один. Ходил-бродил, да в лесу и заночевал. Просыпаюсь – петухи поют! Знать, и люди близко. Пошел я и встретил охотника. Он мне: «Цыган, куда путь держишь?». Я говорю: «Заблудился! Выведи меня к деревне». Идем мы, стоит дуб, макушки у него нет и наверху, на дупле, сидит куница. Он выстрелил, и куница упала в дупло. Говорит он: «Достань куницу, а то убью». Деваться некуда мне, полез. Взобрался я на самую вершину, пробовал так, сяк, не достану никак. А он заладил: «Достань, а то убью». Залез я в дупло, а выйти не могу! А он подумал, что меня медведь там встретил, и ушел.

Тут Муша задумчиво подергал себя за ус.

– И ведь никак оттуда не выйду, туда-сюда. Куницу взял, сижу. А в дупле мед. И тут слышу я, корябается ко мне кто-то. Затаился – мишка ко мне голову склонил в дупло. Я хвать его за уши, а он попятился и меня вытянул. Я ухватился за край дупла, а мишка упал на землю и убился. Стало быть, у меня теперь два зверя. Я тотчас домой, коня запряг, вернулся к дубу и медведя подобрал. Слава Тебе-то, Господи! Слава, что спас меня. Я потом за куницу купил сапоги и из медведя поддевку сшил. А история эта разошлась на весь цыганский мир, и всяк ее знает, да только никто не ведает, что случилась она со мной.

– Да-а, – поразилась я. – Ну, ты, Муша, храбрец – медведя да за уши! Надо тебе это Графу рассказать, он подивится.

– Дед, а ты мне этой истории не рассказывал! – сказал Буртя.

– А ты думал, в кого ты такой добычливый, туда-сюда? – улыбнулся Муша и погладил его по голове. – Щуку руками поймал!

Видно было, что Муша гордится внучонком, а мне от этого внутри так хорошо, будто целый пряник съела. Странно, да? Вроде до меня это никакого отношения не имеет, а все ж приятно.

Дед Муша поправляется, да. Даже начинает следить за собой – есть старается аккуратно, а если слюни побегут, он их тряпкой вытирает.

Получается, что и безо всяких волшебных снадобий, помаленечку вниманием да заботой можно вылечить человека.

Я думаю, не надо было Драго уезжать.

Глава тринадцатая

Дэвэл манн камэса – латя борья дыя[65].

Сегодня Муша потребовал свои сапоги. Выглядит он уже совсем здоровым – глаза блестят, как раньше, даже румянец появился. Так поправился, что впору на коня садиться.

Подала я ему сапоги, а пальцы у него еще неловкие – не то что сам обуться не смог, даже ногой в сапог не попал. Буртя как увидел это – выбежал из шатра, и до вечера я его не видела.

Бедный Буртя, он-то знает Мушу здоровым и крепким, поверить не может, что дед его так долго болеет. И Муша переживает за свою немощность, а пуще того – за Буртю.

Помогла я Муше обуться. Дала ему палку опереться, с другого боку сама с ним встала. Ноги у него оказались покрепче рук. Затрясся весь, зубами заскрипел, но пошел. Идет сам, но упасть может в любую минуту. Страшно. Ох и намаялись мы! Шатер обошли два раза, а уходились вусмерть.

Добрался Муша до своей перины и повалился, как мешок с мукой.

– Ух… Чуть не помер, туда-сюда, – улыбнулся он.

– Зря хоронишься.

– Все помирают, и я помру, – серьезно сказал Муша, посмотрел, слушаю ли я его, и продолжил: – Было две мечты у меня, Воржа, и одна уже исполнилась – лучшей жены, чем ты, для Драго на всем свете не найти. И добрая, и трудолюбивая, и держать себя умеешь. Красавица.

– А вторая? – я зарделась, до того приятно.

– Вторая… Слышал я про чудесный плод ананас. Будто бы вкус у него райский и Герцог, туда-сюда, каждый день его ест.

– Так то Герцог!

– Здесь место богатое, что хочешь можно найти. Купи мне, Воржа, ананас, хочу его попробовать!

– Да как я его найду, я ж никогда его не видела! Какой он из себя?

– И я не видел, – признался Муша.

– Так что же делать?

– А ты схитри. Увидишь неизвестный плод, спроси «что это?», а как скажут тебе, что ананас, так покупай.

– Ну хорошо.

Сомневалась я, что будет на базаре ананас этот, но после Мушиных похвал как крылья у меня выросли, подумала: я не я буду, если ананас не раздобуду!

А кроме того, мне так хотелось туда пойти! Уже несколько дней стоим здесь, а я ярмарки не видела! Как уйти, если в шатре дел невпроворот? А так пошла по делу, будущий свекор послал.

Завязала я деньги в подол и двинулась на базар. Хожу по съестным рядам, ананас ищу. Как вижу что незнакомое – спрашиваю. Сколько плодов на свете! Всех цветов, от мала до велика! Каких я только названий не узнала: турнепс, спаржа, хурма, селерей, мандарин, инджир, финик – ну Господь, ну постарался!

И ведь нашла я ананас-то!

У одного гаже много всякого неизвестного на прилавке лежало. А самый красивый плод был большой, сине-фиолетовый, и кожица у него блестела, как новые сапоги. Я на него и подумала.

– Что это у тебя? – спрашиваю гаже.

– Баклажан.

– Красивый! Жаль, что не ананас, я бы купила.

– Ананас нужен?

– Нужен.

– И деньги есть?

– И деньги есть.