Forever is not enough (СИ)

На негнущихся ногах девушка шла вперед. Все слуги были либо в саду, либо в зале, никто не встретился дикарке на пути. Да даже если бы и встретились, останавливать ее бы не стали. Валласлин на лице Элланы не принадлежал Фен’Харелю, он означал, что дикарка в распоряжении Митал. Магессу почитали, любили сильнее многих других господ, и рабы, которых коснулась ее праведная рука, рабы, что почувствовали на себе ее силу, в благодарность позволяли женщине многое, прощали мелкие прихоти и вспышки «праведного» гнева.

Двигаясь мимо статуй и приоткрытых дверей, Эллана смотрела только вперед. Она чувствовала в воздухе запах пота, вспомнила, что мужчины, вышедшие на сцену вместе с Шартаном, были крупными, вымотанными. Должно быть, они шли в эту сторону, должно быть, девушка на правильном пути.

Он где-то здесь… Но как? Если брат попал в ловушку, угодил в лапы к эванурисам, значит ли это, что весь клан попался на ту же удочку? Что, если за одним из поворотов сейчас плачет мать, на которую накинули ошейник, что, если в глубине этого дома заперта старая Хранительница? Эллана вздрогнула от волнения, продолжая идти вперед. Она не отводила взгляда.

Когда дикарка услышала в отдалении голос Фен’Харела, идти стала чуточку быстрее. Ее шажки больше не были такими тихими, как прежде, стали порывистыми и широкими. Эллана остановилась у приоткрытой двери, заметив свет, сочившийся из-под проема между дверью и полом. Голос был громким, отчетливым, и эльфийка припала в двери, чтобы слышать все как можно лучше.

========== 17. For all that we’ve got, don’t let go ==========

Шум нарастал. Гости веселели, вино текло рекой. Андруил уже долго голосила одну из пошлых песен, вереща что-то о том, что пора бы проучить одного из мальчишек, подносивших гостям угощения. Он, кажется, наступил на подол ее длинного и до дрожи неудобного платья и извинился, но слишком уж тихо, не так, как извиняются перед ней – вершительницей судеб. Никто не порывался проучить «счастливца», гости только хохотали, краснея все сильнее и сильнее.

Эллана все так же стояла перед дверью, ее хозяин теперь молчал. В щель она видела половину лица Фалон’Дина, его покрасневшую от выпитого вина щеку, блеск в глазах. Девушка боялась, что мужчина услышит ее, тогда придется оправдываться, извиняться за несдержанность и любопытство. Дикарка устроилась у пола, поджав к себе ноги. Теперь, сев, она видела и чью-то руку. Бледно-оливковую мозолистую ладонь.

– Да ты наглец, – прошипел Фен’Харел с непривычной его голосу злостью.

Собеседник его ухмыльнулся, хохотнув в ответ. Хозяин ее сидел к двери спиной, и девушка, к ее счастью, не могла видеть гримасы злобы, исказившей его покрытое бледными веснушками лицо. Глаза мага с отвращением смотрели вперед, на эвануриса, дерзнувшего попросить слишком большую цену за товар, с которым и без того готов был расстаться. Маг сложил руки на груди, золотые браслеты на его запястьях громко брякнули, столкнувшись.

– О, ты меня прекрасно понимаешь, дружок, – говорил Фалон’Дин. – Она хороша, словно демоница, словно дикая лань.

– Да не то, чтобы как демоница, – сказал брат хозяина дома, притаившийся в том углу комнаты, которого Эллана видеть не могла. – Хорошенькая, не спорю, но даже в твоем-то… Штате есть и получше. Просто тебя злит ее недоступность, да?

Эванурис громко хмыкнул, выгнув темную бровь. Он смотрел на собеседника не то с интересом, не то с надеждой, ожидая его ответа. Фен’Харел сжимал подлокотник, чувствуя, что начинает раздражаться еще сильнее, слыша подобные обсуждения. Конечно, «друзья» его выпили, позволили себе лишнего, но всему должен быть предел, и вот сейчас оба его достигнут, разбив шаткость этой тонкой грани.

– Может быть, не знаю. Но я уже долго думаю о ней, Фен’Харел. Ты знаешь, что цена очень неплоха, соглашайся, не трать наше время.

Он отвернулся. Жаль, что Эллана не понимала, о чем именно говорят эванурисы. Долго ждать не пришлось. Осознание шлепнуло ее по виску: оливковая рука кого-то, сидевшего неподалеку, принадлежала ее старшему брату, попавшему в плен. Она увидела знакомый шрам, но узнала Шартана только тогда, когда он качнулся на стуле, и из-за проема показалось его ухо с неизменной золотой серьгой.

Хотелось ворваться в комнату и вытянуть оттуда брата, а потом бежать от пьяных магов, от их клыкастых собак и уставших за день рабов, от шума огромных городов, имений и долгих дней, тянущихся многие тысячи лет. Да только все это – только мечты, надежды. Эванурисы – не уличные фокусники, показывающие детям исчезающий платок… Они –могущественные маги, способные менять ландшафт, способные испепелять семьи и города, уничтожать и созидать, творить и жизнь, и смерть.

– Ты просишь невозможного, – ответил Фен’Харел, не изменившись в лице.

– Но ты сам ведь спишь с ней, – парировал эльф, ухмыльнувшись. – Почему же мне тогда нельзя?