Фонтан

В следующее мгновение он проснулся от того, что кто-то с сильным запахом перегара громко прокричал ему в лицо:

— С Новым годом!

Открыв глаза, он увидел большое скопление народа на проспекте, по которому двигался. Рядом находилась центральная площадь, на которой с фейерверками и салютами проходило всеобщее празднование…

— С Новым годом, с новым счастьем!

Так кричали вокруг, и взгляды людей были настолько неестественно радостными, что казалось, ещё момент, и их лица поплывут, как тающий от пламени свечи воск. Все смеялись и веселились, создавалось впечатление, что они хотели жить в это тяжёлое время только ради одного праздника.

Все были счастливы, кроме одной девушки.

Её звали Виктория.

Слушая бой курантов, с сильной болью в сердце она закрыла глаза, и крупные слезы тихонько падали на белую скатерть.

В эту ночь она готовилась родить у себя дома, под присмотром собственной матери.

Куранты отбили, она просто встала из-за стола и выпила стакан воды. У нее были красные, опухшие от слёз глаза.

Там её ждала мать. Приготовив постель для принятия родов, эта миловидная старушка, разрывая старую простынь на тряпки, с тоской посматривала на свою дочь.

Обе молчали.

Одна Виктория не чувствовала ничего, кроме большой, разъедающей всё нутро боли. Словно кислота эта боль проникала во все частицы её тела, блокируя эмоции и расшатывая всю её нервную систему.

Она думала только об одном — ровно три месяца назад она потеряла своего любимого мужа.

Когда он родился, был тусклый свет в комнате — всего лишь несколько свеч освещали её. Ему было сладко спать на мамином животике, словно выйдя из своего чудного домика, он продолжал быть рядом с его стенами.

В следующее мгновение его, словно как перо, подхватывал ветер и уносил сквозь ярко освещенные улицы. Сутки сменялись за секунды, день, ночь — ему казалось, что кто-то невидимый включал и выключал свет.

Вдруг картинка перед глазами прояснилась, и он вновь увидел перед собой лицо той же девушки.

Она изменилась: глаза впали, осунувшееся лицо покрылось морщинами, тело исхудало, руки стали узловатыми.

Небольшие кубики зданий уныло расплывались в серой однотонной массе.

Её уставшее лицо мёртвым, словно стеклянным взглядом безразлично смотрело сквозь окно автобуса.

Её звали Виктория Колосова. И он знал её. Но вот откуда? Этого он никак не мог вспомнить.

Радость жизни у этой несчастной женщины давно закончилась, не имея своего дальнейшего продолжения с определённого момента — когда пропал без вести её муж Александр.

Его отбрасывало из стороны в сторону, словно он находился внутри барабана стиральной машины.

Сознание пролетало через коридоры времени, без остановок, и в этом, казалось бы, бесконечном потоке он ощущал то, что чувствовала эта молодая женщина.

Её боль отдавалась в сердце как своя, его словно замораживало, он не дышал, каждый стук сопровождался для него следующим переходом.

Перед глазами мелькали различные ситуации из её жизни после рождения ребёнка.

Сердце чувствовало, когда в него с жуткой болью втыкались острые иглы потери, которую она испытала.

Перенося унижения и издевательства со стороны непонимающего социума, она молчала, терпеливо трудясь без выходных дней, не зная отдыха и сна.

У людей, окружающих её, не было жалости, она раздражала их. Такая позиция часто принималась для всех вдов. Как в известном выражении: спасение утопающего — дело рук самого утопающего.

Он смотрел её глазами, чувствовал внутреннюю боль и переживания так, будто находился с ней в одном теле.

Пролетали недели, месяцы, прошёл целый год, каждый стук сердца перебрасывал его в какой-то из переломных моментов её жизни.

В новый год произошла её первая попытка самоубийства.

Чуть ли не в самый последний момент, словно по воле каких-то сил, проснулся её коммунальный сосед. Поняв, что праздник проходит мимо него, из-за недостатка компании, выпивки и, главное, внимания он решил одним разом всё изменить и напроситься в гости к соседке-вдове.

Он частенько приставал к ней с глупыми пьяными разговорами, считая, что ей необходимо мужское внимание. Но было в нём и некоторое благородство — он защищал её. Когда он слышал, что кто-то начинал распускать сплетни по поводу того, что «чёрная вдова» из-за горя связалась с какой-то страшной сектой, занимается чёрной магией и разрушает счастливые браки, он выкрикивал матерные слова в сторону этих людей. Порой его буянство доходило до такой степени, что вызывали участкового милиционера.

В глубине души ему очень хотелось, чтобы у неё всё было хорошо.

— Что же делаешь, дура! — крикнул он, вытаскивая её тело из петли.

— Помогите, люди, сюда! — на крик прибежала престарелая мать девушки, которой очень сильно нездоровилось из-за разыгравшегося давления.

— Боженьки, родненькие, доченька, что же ты делаешь? — Разрезая электропровод, на котором висела Виктория, рыдала несчастная женщина.

Он чувствовал, как грудь сжимало будто прессом.

Не в состоянии вздохнуть, его сжатое естество оставалось пустым — холодное, пронизывающее дыхание обволакивало шею и лицо.

В одно мгновение он перестал чувствовать.

Тогда пришло успокоение.