Фонтан

Шаг в самые недра бесцветной, с лёгким оттенком мутности бездну — именно в неё, тихую, безмолвную и такую же непорочную, как и призрак девственницы-утопленницы. Падая вниз головой, я несколько раз цеплялся за нечто, более напоминающее корни редкого кустарника, так продолжалось довольно долго, до того неожиданного момента, когда я вдруг понял, что очень медленно карабкаюсь вверх, словно Джек из доброй английской сказки.

Что ж, если я вполне ощущаю себя живым, вновь чувствую своё тело, то пусть даже такой коротышка сможет покорить огромные и величественные воздушные замки. Открыв царственные врата, пройду через них с такой же гибкостью, как и чёрная кошка. Легко и беспрепятственно завладею всеми богатствами небесной империи для того, чтобы, забыв горькое падение, разменять всё это на кружку лесной земляники.

Вокруг не было ничего лишнего, лишь солнечные блики продолжали играться в огромнейшей империи моих любимых солдатиков — головастиков. Я отрываюсь от своего любимейшего занятия и встаю с четверенек. Что это было?

Окинув немного грустным взглядом свои совершенно мокрые сандалии, я снова понимаю, что сегодня придётся идти босоногим на обед, да так, чтобы этого не заметила мама. Чего уж тут поделать, любимая канавка в этот раз настолько увлекла меня, что я забыл про всё на свете.

Осматриваю свой любимый пригорок, именно на его солнечной стороне прорастает так горячо любимая мне земляника, чуть поодаль решётчатый железный забор, за которым находится старинный, заброшенный парк. Каждый раз, заканчивая осматривать великую империю своих головастых солдатиков, проглотив сладкую слюну желания, я поднимался на пригорок, и там, наевшись земляники, лежал, подставив измазанные сладким соком пухлые щеки ласковому солнцу.

Именно там я постоянно сглатывал ещё раз — от сладостного привкуса любопытства, которое каждый раз всё больше и больше не давало покоя, и постепенно даже империя головастиков совершенно перестала меня интересовать.

Мать строго запрещала мне пролезать под забором и уходить в заброшенный парк, и самыми невыносимыми моментами в жизни стали те, когда я стал замечать, как соседские дворовые мальчики с весёлой задорностью и лёгкостью пролезали под забором через специально прорытую нору.