Флетч

– И что дальше? Ты не хочешь заканчивать эту статью?

– Я ее напишу.

– Когда?

– Очень скоро.

– Я хочу посмотреть ее.

– Вы ее посмотрите.

– И не забудь про вручение «Бронзовой звезды» в пятницу утром.

– Kaк можно, Фрэнк. Присылайте репортеров. Не терпится увидеть свою физиономию в субботнем утреннем выпуске. Вот тогда-то меня точно укокошат.

– Ты получишь эту медаль.

– Обязательно, Фрэнк. В пятницу, в десять утра, из рук командира военноморской базы.

– Ты получишь медаль, Флетч, или пятница станет твоим последним днем в газете.

– Постараюсь не разочаровать вас, Фрэнк.

– Между прочим, Клара также сказала, что вокруг тебя без конца вьются какие-то скользкие адвокаты. Держи их подальше от редакции.

– Хорошо, Фрэнк.

Флетч встал. Тон его голоса враз переменился:

– Что вы можете сказать об Алане Стэнвике?

– Дерьмо.

– Почему?

– Стэнвик выступал против каждого законопроекта по охране окружающей среды, представленного за последние пять лет.

– И добивался своего?

– Да, добивался.

– Что еще вы о нем знаете?

– Ничего. Дерьмо он, и все. Иди за своей пулей. Может, тогда у нас будет, что печатать.

– Спасибо, Фрэнк.

– Всегда рад помочь.

Глава 25

– Добрый день, сэр. – Старший официант узнал его, хотя Флетч пришел в костюме. Работая в теннисном павильоне, этот человек зарывал талант в землю. – Вы ищите Андервудов?

– Честно говоря, я ищу Джоан Стэнвик, – ответил Флетч.

– Миссис Стэнвик играет в теннис. На третьем корте. На балконе есть свободный столик. Вы позволите принести вам апельсиновый сок с водкой?

– Благодарю.

Флетч прошел к круглому столику. Зал украшали корзины цветов. Джоан Стэнвик играла с какой-то женщиной.

– Ваш сок, сэр. Записать его на счет Андервудов?

– Пожалуйста.

Половина корта находилась в тени, что затрудняло подачу. Флетч подумал, что в «Рэкетс-клабе» Джоан Стэнвик могла бы получить корт получше.

В теннисном павильоне еще не все сменили шорты на костюм, хотя время близилось к шести.

Джоан Коллинз Стэнвик играла профессионально, но без той страсти, что отличает чемпионов. Хорошо обученный, опытный игрок, она не вкладывала в игру душу. Она все умела и откровенно скучала.

Джоан выиграла сет, подошла к сетке, обменялась рукопожатием с соперницей и улыбнулась. Точно такая же улыбка появилась бы на ее лице и при проигрыше. Обе подхватили со скамейки свитера и пошли к павильону.

Флетч развернулся к входной двери.

Она здоровалась со многими, пожимала руки и улыбалась так же равнодушно, как и у сетки. Взгляд ее не сразу поймал Флетча.

Он встал.

Извинившись, она тут же направилась к нему.

– О, Джон. Я думала вы в Милуоки.

– В Монтане, – поправил ее Флетч.

– Да, конечно. В Монтане. – Она села за столик.

– Я как раз собирался на аэродром, но тут позвонил шеф и попросил задержаться еще на несколько дней. Появились новые клиенты.

– Почему вы не позвонили мне?

– Был занят с клиентами. – Флетч отпил из бакала. – Кроме того, я подумал, что мне лучше зайти во вторник.

– Почему во вторник?

– Потому что вы говорили, что по вторникам ваш муж приходит домой довольно рано.

Несмотря на загар, она заметно покраснела.

– Понятно.

– Разве вы не говорили, что вторники ваш муж оставляет для вас?

– Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли, Джон?

– Пытаюсь.

Джоан Стэнвик, не отрывая от него глаз, рассмеялась.

– Ну...

– Извините, я не могу предложить вам мартини.

– Вы задали гораздо больше вопросов, чем я могла бы ожидать от вас, Джон. И, более того, вы внимательно выслушали все ответы. Должно быть, вы мастер своего дела.

– Какого?

– В продаже мебели, конечно. Вы сами говорили об этом.

– Действительно, я специалист по краватям.

– Представьте, у меня как раз есть одна.

Кравать стояла посреди комнаты с окнами на бассейн. Джоан называла ее «раздевалкой», но это была настоящая спальня с большим шкафом, забитым теннисной амуницией, юбками, свитерами, вечерними туалетами и обувью.

Джоан объяснила, как пройти к ней. Когда Флетч постучался, она вышла из душа завернутая в большое полотенце.

Любовные ласки нравились Джоан Коллинз Стэнвик несколько больше, чем теннис. И здесь она была обучена и умела, но вновь без чемпионского огонька и игривой радости новичка.

– Это удивительно, Джон.

– Правда?

– Я имею в виду другое.

– Что именно?

– Твою фигуру

– По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае, нравится.

– Но ты ничего не заметил?

– А что я должен был заметить?

– В душе в Техасе?

– Я уже давно не мылся в техасском душе.

– Фигура Алана.

– Фигура Алана? А причем тут она?

– Она не отличается от твоей.

– То есть?

– Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина спины, руки, бедра, ноги такие же, как у Алана.

– Твоего мужа?

– Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись с ним в душе в Техасе. Форма головы... все.

– Неужели?

– Вы как будто не похожи. Ты – блондин, он – брюнет. Но фигуры у вас как две капли воды.

Она перекатилась на локти, разглядывая его рот.

– У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.

– Тебе нравятся?

– Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.

– Нет.

– И у него тоже.

– Как интересно.

– Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.

– Ничуть.

– Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.