Флакон смерти №5

– Так что, если знаешь такого счастливца, то передай ему мой совет, дочка: пусть лучше молчит об этом даре. Люди будут болеть и умирать всегда, и не стоит в это вмешиваться. В итоге, поверь, умнее всего ничего не предпринимать, этот дар не задействовать и уж точно никому о нем не говорить, потому что будет только хуже. Ну, достаточно этих философствований на отвлеченные темы, желаю тебе хорошего дня, дочка. До вечера!

– До вечера, папа! – ответила Зоя, в смятении от его слов, закрывая дверь и оставаясь в квартире, пропитанной запахом гниловатой дыни.

Зоя была рада, что сумела, быть может, и не совсем откровенно, но все же по душам поговорить с отцом. Да, он болен, причем неизлечимо, и ему придется отказаться от любимой профессии, но они что-нибудь придумают.

Только вот что?

Проснувшись утром несколько дней спустя, она приняла решение – отец должен знать. Знать, что она может унюхивать болезни.

В том числе и его собственную.

Зоя, потянувшись, вздохнула и внезапно поняла, что запах гниловатой дыни вдруг исчез. Вместо него комната была пропитана ароматом прелых ландышей.

Это был тот же тяжелый, угнетающий аромат, который окутывал кладбище. И который ударял из больничного лифта, что вел в морг.

Ничего не понимая, Зоя быстро поднялась и вышла из комнаты. Или отец купил ландыши, например, для нее?

Но не в августе же, в самом деле!

Внезапно она поняла – ну да, сегодня же день рождения отца, и как она могла упустить это из виду? Выходит, что упустила, потому что всяких разных событий было в последние дни и недели так много…

День рождения отца – и дата смерти мамы.

Мамы, которая нырнула и не вынырнула.

Да, аромат ландышей стоял по всей квартире, однако источником его была спальня отца.

– Папа, – произнесла девушка, подойдя к двери и постучавшись, – с днем рождения!

Однако ответа не последовало. Она сделала то, чего никогда бы при иных обстоятельствах не сделала: просто распахнула дверь спальни отца, даже не стучась.

Но в комнате отца не было. Зое бросилась в глаза аккуратно заправленная постель. Она посмотрела на часы: было начало восьмого утра. Вообще-то отец в каникулы в такое время, тем более в свой день рождения, вставал позднее обычного, так куда же он делся?

Может, отправился в магазин?

– Папа! – повторила девушка, перемещаясь на кухню. – Папа!

Но в квартире отца не было. Зоя заметила одиноко стоящую на столе чашку – взяв ее в руки, она убедилась, что на донышке плещется кофе.

Значит, отец с утра пораньше поднялся, выпил кофе и ушел. Но куда?

И, главное, почему?

Запах прелых ландышей сводил с ума, от него бросало в дрожь, сводило челюсти. Уж лучше бы пахло гниловатой дыней.

Ощущая чувство тревоги, которое с каждым мгновением нарастало, Зоя распахнула окно, понимая, что облегчения это не принесет, – запах был в первую очередь у нее в голове.

Она прошла в кабинет отца, вдруг решив, что он поднялся спозаранку, чтобы работать, но там его тоже не было. В глаза ей бросилась солидная стопка бумаг – пролистав их, она поняла, что это документы на квартиру, а также сберкнижки и тому подобное. И отчего все это, обычно хранившееся в домашнем сейфе, лежало теперь на письменном столе?

Зоя увидела, что сейф настежь распахнут и пуст, а все его содержимое, в том числе и украшения мамы, лежит на столе.

Зачем отец сделал это?

Она снова прошла на кухню и огляделась. И только теперь поняла, что отец испек сырники и даже вымыл за собой сковородку.

И тут она заметила на кухонном столе конверт. Ничего не понимая, она автоматически взяла его в руки – и поняла, что размашистым, правда, несколько дрожащим, почерком отца на нем начертано ее имя.

«Для моей дочери Зои».

Дрожащим почерк наверняка был из-за болезни. Но с чего бы это отец решил писать ей письмо? Если так требовалось сообщить, куда ушел, мог бы элементарно оставить записку.

Конверт не был запечатан, и девушка, вынув из него сложенный вдвое листок, увидела первые слова послания.

«Зоя! Моя любимая дочка! Когда ты прочтешь это письмо, меня уже не будет в живых…»

Чувствуя, что земля уходит у нее из-под ног, Зоя плюхнулась на табуретку. Письмо, которое она от волнения выпустила из рук, плавно спланировало на пол, и ей понадобилось несколько долгих секунд, чтобы, собравшись с мыслями, поднять его и продолжить чтение.