Флакон смерти №5

Никуда он не делся, она ощущала запахи как и раньше, и это сводило с ума. Теперь никто не требовал от нее ставить как на конвейере диагнозы, но она все равно делала это, автоматически подытоживая свою прогулку из дома в кафе с дочкой в нагрудном рюкзачке: три диабета, причем один несахарный, две онкологии, причем одна уже в финальной стадии, один скорый инфаркт, депрессия с суицидальными тенденциями, синдром Черджа-Стросс, прогрессирующая болезнь Гамсторпа и болезнь Бехтерева в начальной фазе. Ну, и где-то на соседней улице знакомый аромат прелых ландышей.

Переезды не помогали, потому что на новом месте все повторялось. Зоя даже как-то намеренно долго ходила по холодному полу босиком, а затем пила воду из холодильника, чтобы заболеть, получить насморк и не ощущать запахов.

И, как назло, так и не простудилась.

Хотя когда все же нос у нее закладывало, она испытывала сущее блаженство – пусть пища становилась картонной и безвкусной, но и запахов она не ощущала. И это было таким облегчением!

Будь такое возможно, она бы ходила с прищепкой на носу. Или с ватными шариками в ноздрях. Но ей не хотелось, чтобы все считали, что мать Лучика, молодая привлекательная русская дама, «вы знаете, говорят, ужасно богатая», сдвинулась по фазе.

Поэтому приходилось терпеть, не замечать, игнорировать.

Так могло продолжать долго, наверное, до конца жизни, но как-то незадолго до рождественских праздников и скорого Нового года они с Лучиком, которой уже исполнилось четыре, приехали в Москву. Там Зою нетерпеливо ждал гениальный драматург Стасик, сгоравший от нетерпения наконец-то стать крестным отцом Лучика, что Зоя в порыве душевной слабости пообещала ему во время многочасового чата.

Сама Зоя предпочла бы дождаться лета, но гениальный драматург заявил, что Новый год они непременно должны встретить в Москве, в компании старых друзей, и Зоя, боявшаяся именно этого, путешествия в свое собственное прошлое, все же нехотя купила билеты.

Они были в аэропорту и стояли в очереди на стойку регистрации, когда Зоя почувствовала его – аромат прелых ландышей.

Он исходил от стоявшей перед ней пожилой женщины, также летевшей в Москву.

Жаль, конечно, но смерть скоро планировала навестить ее. Зоя быстро перешла в соседнюю очередь, а Лучик спросила:

– Мамочка, а почему мы ушли?

Не объяснять же дочке, что та особа обречена и от нее исходит густое амбре смерти?

Зоя уставилась на компанию говорливых, задорно смеющихся молодых людей, стоящую перед ней. Двое из них, парень и девушка, тоже источали аромат прелых ландышей.

Да что же такое!

Зоя обернулась – и вдруг, к своему ужасу, поняла, что аэропорт пропитан запахом смерти. Не все, но многие выделяли его, и этот летальный фимиам, словно дым в индейском вигваме, устремлялся к центру терминала, растекаясь оттуда ко всем стойкам.

Да, прелыми ландышами пахла и вон та молодая, крайне привлекательная итальянская стюардесса в отлично скроенной униформе. И средних лет темнокожий пассажир с грандиозными бакенбардами и трубкой в зубах. И прыщавый подросток, возившийся с собакой. И стоявшая около него полная женщина средних лет, вся увешанная золотом. И проехавший на легко гудящем автокаре лысый мужчина. И сразу три пожилые пары из разных очередей, летевшие в совершенно разные европейские города.

Схватив дочку на руки, Зоя побежала прочь, из этого пропитанного запахом смерти и полного ходячих мертвецов терминала аэропорта.

– Мамочка, тебе страшно? – спросила Лучик, обнимая Зою за шею, а та, садясь в такси, поцеловала ее. Да, ей было страшно, даже очень страшно.

Потому что речь не шла о том, что она унюхала предстоящую авиакатастрофу – тогда пахнуть прелыми ландышами должна была всего одна очередь, а не разные люди по всему аэропорту. А там благоухал если не каждый третий, так каждый десятый – это точно.

Значит, остался один вариант: предстоящий террористический акт в здании аэропорта, при котором кто-то погибнет, а кто-то выживет.

– Вам куда? – произнесла невысокая, крепко сбитая женщина за рулем такси, а Лучик захныкала:

– Мамочка, хочу в Москву, хочу в Москву! В Москву, мамочка, хочу! Ты обещала, а теперь мы не летим!

Ну да, они так и не прошли регистрацию на свой рейс, потому что Зоя решила: они в воздух не поднимутся.

По крайней мере, из этого аэропорта, где предстояло случиться теракту. И вот что делать – позвонить анонимно в полицию и сообщить, что запланирована эта кошмарная акция? Она даже не знала, когда и где именно.

А если ее вычислят, а это весьма вероятно, с учетом развития компьютерных технологий и методов слежения, в особенности в аэропортах, то ей придется быть откровенной – и самой сдаться властям, поведав о своем даре.

Если ей, конечно, поверят, а не сочтут пособницей террористов, вешающей лапшу на уши.

– В Москву летите? – улыбнулась дама-шофер, оборачиваясь к ним, и тут Зою обдало прелыми ландышами.

Она также была обречена.

Схватив дочку, Зоя буквально выпрыгнула из автомобиля и перед тем, как захлопнуть дверь, произнесла: