Флаг миноносца

- Что здесь происходит? - спросил он пробегавшего мимо бойца. Тот только махнул рукой и побежал дальше. В шуме моторов, в густой пыли, поднятой колесами, ничего нельзя было разобрать. Снаряд поджег дом. Черный дым валил из-под соломенной крыши, и пламя, бледное в свете солнца, уже плясало над окнами. Машина с боезапасом едва не сбила Земскова. Он отскочил в сторону и увидел Людмилу с рацией за спиной.

- Людмила!

Она бросилась к нему, схватила его за руки.

- Андрей! Я ищу тебя по всему хутору!

- Что случилось? С ума вы тут посходили?

- Ты не знаешь? - она дико посмотрела на него. - Арсеньева убили!

Последние машины уходили с хутора. Земсков стряхнул с себя оцепенение:

- Косотруб!

Валерка сидел на подножке машины, обхватив ладонями голову. Его бескозырка упала в пыль, по веснушчатым щекам текли слезы.

- Косотруб, за мной! - повторил Земсков. - Людмила, садись в "виллис". Сейчас вернусь.

Земсков и Косотруб побежали вперед по улице. Вплотную к стене амбара росла старая шелковица. По ее ветвям Земсков вскарабкался на крышу. Отсюда он увидел цепи наступающей немецкой пехоты. Охватывая хутор полукольцом, солдаты приближались под прикрытием танков. "Но почему им позволили развернуться? Почему батареи прекратили огонь? Почему, наконец, не вышел дивизион Николаева?"

Ответы на эти вопросы Земсков получил уже в хуторе Кеслерово. Он приехал туда на несколько минут позже дивизиона Николаева, который уже разворачивался на окраине для отражения танков. Второй дивизион стоял правее - на подсолнечном поле. Но противник не преследовал моряков. Дорога была пуста.

Николаев сидел в кабине одной из своих боевых машин. Его трудно было узнать. Щеки втянулись. Глаза блестели лихорадочным блеском, как у тяжелобольного. Мокрые волосы прилипли ко лбу.

Земсков подошел к нему, открыл дверку, потряс Николаева за плечо. Тот посмотрел на него бессмысленными глазами, потом вдруг выхватил из кобуры пистолет:

- Убью, сволочь, на месте! - он порывался куда-то бежать. Земсков с трудом удержал его. Николаев сразу обмяк, глаза потухли. Он сунул пистолет за пазуху: - Не его, а меня надо застрелить!

Только через несколько минут, овладев собой, Николаев рассказал, что произошло за те полчаса, которые Земсков провел в разведке.

Спустя десять минут после отъезда Земскова командир полка был убит осколком снаряда из танка. Если бы план командира полка твердо выполнялся, дивизионы, бесспорно, могли бы проскочить на Ново-Георгиевскую, но Будаков растерялся. Увидев, что немцы хотят взять хутор в клещи, он приказал отойти. Известие о смерти Арсеньева мгновенно разнеслось по полку. Люди были обескуражены. Батарея, прикрывавшая хутор с севера, отошла первой. Николаев не понимал, в чем дело. Ему передали приказ Будакова немедленно вести дивизион в Кеслерово и занять там оборону. Только в Кеслерово заметили, что одной боевой машины не хватает. Захват врагом реактивной боевой установки, да еще со снарядами - это было нечто неслыханное. Николаев вспомнил, как в бою под Ростовом - в тяжкие дни отступления - он со своими бойцами отстоял машину, уже окруженную врагами. Для собственного успокоения можно было предположить, что Шацкий, оставшийся в Павловском, или сам Дручков со своими матросами успели подорвать машину. Ужаснее всего была потеря флага, который находился в ящике за кабиной. Флаг лидера "Ростов" - у немцев!

- Сейчас возьму полуторку, поеду искать, - заключил Николаев.

Земсков покачал головой:

- На дороге машины нет. Я ехал последним и смотрел очень внимательно. Ясно, что машина осталась в Павловском. Пошли к Будакову! Надо немедленно принимать меры.

Подполковник Будаков находился в том самом доме, где Арсеньев прощался с Яновским. Теперь капитан 2 ранга лежал на кровати, застланной накрахмаленной простыней. В комнату один за другим входили матросы. Они все еще не верили в смерть своего неуязвимого командира. Из соседней комнаты, через полуотворенную дверь выглядывали испуганные детские головки. Молодая полная казачка, босая, в длинной черной юбке, цыкнула на детей и, раздвинув плечом столпившихся у кровати, поставила в изголовье зажженную свечу.

Будаков сидел за столом у окна. Увидев Земскова и Николаева, он приказал всем выйти. Остались только двое матросов, неподвижно стоявших у тела убитого командира с автоматами на груди.

Будаков молчал, глядя в глаза Земскову.

- Товарищ подполковник, - сказал Николаев, - надо выручать флаг и боевую машину. Разрешите атаковать Павловский под прикрытием огня второго дивизиона.

Начальник штаба, ставший теперь командиром полка, сделал отрицательный жест:

- Невозможно. Я отвечаю за полк. До подхода пехоты - никаких атак.

- Но, товарищ подполковник, там же Флаг миноносца. Наш флаг! И секретная техника, за которую мы отвечаем головой. Вы понимаете это? Николаевым снова овладела ярость. - Вот здесь, у тела командира моего корабля, клянусь - не буду живым - подорву боевую машину и выручу флаг. Его Арсеньев с тонущего лидера... Вот он лежит здесь убитый, если бы он жив...

Будакову не хотелось ссориться с Николаевым