Fire in Cairo / Огни Каира

Лицо мужчины неуловимо изменилось. Взгляд стал мягким, любящим, а на губах заиграла улыбка. Он даже не замахнулся в ответ, лишь перехватил запястья мальчишки, крепко прижал к себе, начал что-то шептать в ухо. Билл еще несколько раз дернулся, пытаясь вырваться, но на этот раз уже менее уверенно, а потом затих. Из глаз брызнули слезы.

По сердцу Дэвида словно резанули тупой бритвой.

— Хабиби, — бормотали пухлые влажные губы, а тот все крепче сжимал его в объятиях.

Билл ласково потерся щекой о его плечо. Потом взял левую руку и изучающее посмотрел на пальцы, поднес к губам и нежно поцеловал.

Шейх гладил его волосы, вытирал с лица слезы, что-то тихо говорил, от чего щеки Билла залились румянцем. Он продолжал целовать руки, словно прося прощения. Взгляд ласковый, любящий, преданный. Да и лицо изменилось — с него вдруг исчезла игривая жесткость, вызывающая агрессивная сексуальность. Оно стало мягким, расслабленным, удивительно счастливым, как у ребенка, который неожиданно и без повода получил в подарок долгожданную игрушку.

Видеть это было невыносимо. Таким Билл никогда не был с ним.

Дэвид был лишним. Эти двое любили друг друга, и, казалось, не замечали ничего и никого вокруг. Хотелось плакать от обиды, но в горле застыл ком.

Плохо это или хорошо, но шейх снова вспомнил о нем. Не выпуская Билла из объятий, гневно посмотрел через плечо и отдал короткую команду охране. Дэвид понял — это конец. Шейх не оставит в живых того, кто прикасался к его мальчишке. Дэвиду стало по-настоящему страшно. Но он изо всех сил старался не показывать вида. Хватит того, что он сейчас унижен и растоптан. А теперь еще и его жизнь зависит от этого араба. Будь он проклят! К животному страху примешалась еще и ярость. Дэвид чувствовал, как лицо стало красным, а рубашка пропиталась потом.

Билл, который так ни разу и не взглянул на него за все это время, начал жалостливо просить шейха о чем-то, показывая на Дэвида. Мужчина лишь упрямо качал головой. Билл гладил его по груди и уговаривал сладким голосом. Халиль хмурил брови, прожигая в Дэвиде дыры ненавидящим взглядом. Все это походило на представление в школьном театре. Дэвид тяжело вздохнул и устало потер виски. Хотелось закрыть глаза и проснуться дома в собственной постели, подальше от всего этого. Хотя через секунду Дэвиду захотелось умереть на месте — Билл припал губами к губам шейха и принялся его запойно целовать, лаская тело.

Дэвид закрыл глаза и опустил голову. Сердце болезненно, очень медленно билось в груди.

До его руки кто-то мягко дотронулся. Он вздрогнул. Прикосновение холодных пальцев словно обожгло кожу.

Билл жестом попросил следовать за ним, взглядом отпустив охрану. Дэвид шел, стараясь не смотреть на стройное тело, на упругие красивые ягодицы, обтянутые тонким шелком, на лопатки, изгиб поясницы, черные, как смоль, волосы.

— Дэйв, позволь я объясню, — запинаясь и слегка прикусив нижнюю губу, начал Билл, когда они оказались на улице.

Дэвид заставил себя посмотреть Биллу в глаза. Он впервые видел его таким. Влюбленным, неуверенным в себе, с раскрасневшимися от страха и страсти щеками. Вот он, настоящий Билл, которого Дэвид никогда не знал и как бы горько не было осознавать, уже никогда не узнает.

— Билл… — слова застряли где-то в горле, говорить было трудно, а горячий воздух противно обжигал легкие. — Зачем?

— Пойми, я не хотел… — виновато бормотал он. — Вернее, я хотел быть с тобой, уехать. Я, правда, хотел… Ты мне очень нравишься, Дэйв.

— Кто он, Билл? Что значит, ты хотел поехать со мной?! Я не слепой, я все видел!!! — вдруг истерично заорал Дэвид, с трудом удерживаясь, чтобы не схватить мальчишку и не начать трясти.

— Дэвид, я… Мы вместе уже несколько лет. С тех пор как меня привезли к нему. Понимаешь, мы поругались. Сильно. Я сбежал. Не хотел видеть, хотел забыть. Я бы мог полюбить тебя, если бы не он. Прости.

В его глазах читалось сожаление, жалость, сочувствие — там было все. Кроме любви. Это причиняло физическую боль, словно кто-то выжигал на груди непонятные надписи каленым железом, оставляя глубокие рубцы. Наверное, стоило бы как-то поблагодарить его. Ведь, похоже, Билл только что спас ему жизнь, вымолив прощение у шейха, но это уже не имело смысла.

— Ладно… Мне пора… — Билл с нетерпением поглядывал на дверь, за которой находился тот, кем уже давно было занято его сердце и кому так беспрекословно подчинялось тело.

Дэвид еще раз окинул взглядом своего мальчика. Он был таким своим, родным и одновременно совершенно чужим. Теперь он бы хотел ненавидеть его. Но почему-то не мог.

Билл что-то сказал водителю. Повернулся к Дэвиду и вымученно улыбнулся на прощание. Отошел на пару шагов назад, все так же глядя ему в глаза, а потом стремительно, чуть ли не бегом пошел к большим расписным дверям.

Еще несколько секунд Дэвид смотрел ему вслед, все еще не веря, что так быстро потерял его, а потом сел на заднее сидение и закрыл тонированное окно. Яркий свет сейчас неприятно резал глаза, а сухой пустынный воздух не позволял нормально дышать.