Февральский дождь

Как фабриковалась телевизионная ложь? В кухню «желтых перьев» «ДемРоссии» меня посвятил (по очень большому секрету) работавший ранее с ними оператор: «У корреспондента ВГТРК* (*ВГТРК – сегодня канал «Россия-1») В-ского – огромный архив ранее отснятых сюжетов. Он достает тот, который ему требуется в настоящий момент, выбирает из него нужные кадры и выдает их за только что отснятые. Возьмем, к примеру, сюжет о так называемом перевороте. В-ский взял кадры демонстрации, когда владивостокцы «отмечали» трехлетие развала Союза. Достал из архива старый сюжет о переходе на платное лечение, когда врачи показывали ему пустующие палаты. С «вводом войск» тоже проблем не было. Таких кадров у любого оператора – море. А дальше – дело техники. Небольшой монтаж, берущий за живое текст. У А-вой – супруги В-ского, надо признать, бойкое перо…На журналистских попойках А. провозглашала тост: «Да здравствует краевая администрация – источник наших гонораров!»

Во всех дьявольских хитростях демороссов надо было не только разобраться, но и добыть улики. Чьи-то показания я записал в открытую, по договоренности, чьи-то – шпионскими способами. Ирина сидела с включенным диктофоном на улице, а я беседовал по душам с носителем ценной информации – с замаскированным микрофоном.

Но политики чаще всего не оставляют улик. Не было их и на этот раз, по крайней мере, прямых. Но когда косвенные улики выстраиваются в один ряд и говорят об одном и том же, они выглядят, как прямые.

И все же мне повезло. Один местный предприниматель получил письмо от самого Гайдара – с предложением сотрудничества. И вот это письмо у меня руках. Гайдар просит оказать его партии материальную поддержку. Не безвозмездно. За 200 миллионов рублей обещает «возможность принять участие в мероприятиях партии, носящих эксклюзивный характер». В слове «эксклюзивный» заложен тонкий смысл. Мол, придя к власти, расплатимся с лихвой.

Немного короче, но не менее откровенно звучал другой посул Гайдара. «Пожертвование 500 миллионов потребует специального обсуждения». Трудно было избежать очевидного вывода – Гайдар не так щепетилен, как хочет выглядеть. Ради власти он готов проявить и цинизм. А сейчас просто очень осторожен.

Два-три раза в неделю Костенко приезжал в местную кардиологию. Некурящий, непьющий мужик, в прошлом чемпион края по бегу на 110 метров с барьерами час-другой

лежал под капельницей. Врачи настоятельно рекомендовали усилить сердце перед 48-й комиссией. На этот раз летели 40 (сорок) ревизоров…

Я побывал в родном для Костенко Дальнегорске. На въезде в рудник сторож стряхнул веничком с колес машины грязь в совочек. Рассказал, что Костенко первое время сам поднимал окурки, спички. «Теперь глава компании другой, но окурков или спичек вы не увидите».

Любого, замеченного в выпивке, Костенко лишал двухмесячного заработка. Опоздание, курение в неположенном месте, разбрасывание мусора тоже наказывалось рублем. Питание пятиразовое и бесплатное. Столовые из резного кедра. Костенко терпеть не мог столовки, где мужики сидят в телогрейках и едят из алюминиевых мисок. Ненавидел стандартные совковые общаги. Построил небольшие домики с балкончиками, с мансардами. После работы рабочие шли в сауну. Отдыхали, а потом резвились на хоккейных площадках, в небольших спортзалах, в теннис играли, на бильярде.

Построенные Костенко с нуля четыре рудника и пять фабрик работали, как часики. В свои 44 года он мог с полным правом сказать себе: пришло его время. У него была все возможности стать одним из крупнейших промышленников Дальнего Востока, а может быть и всей России. Его оклад был на несколько порядков выше жалованья главы администрации края.

Но он стал губернатором. Зачем? «Я видел, как валится страна», – скажет мне Костенко.

Деловой, но политически неосмотрительный, он сказал однажды, что Россия ломается по Уральскому хребту. Имел в виду экономический разлом из-за идиотских тарифов. Но гайдары и чубайсы схватили его за язык и пришили сепаратизм.

Глава 43

И вот три недели работы позади. Альберт вручил мне белую «Тойоту-Марк-2»» с правым рулем. Подержанную, местами даже слегка подгнившую. Но – личный подарок губернатора. «Ласточка» из его гаража. А подарками надо довольствоваться в любом их виде.

Правый руль есть правый руль. Удобно выходить из машины сразу на тротуар. А вот каждый обгон – смертоубийство. Но через несколько километров горной дороги я почувствовал себя вполне уверенно. Ставил те кассеты, что были в бардачке: Таню Буланову, Вилли Токарева, Шуфутинского. Что самое удивительное – почти не болело горло. Раз за разом сглатывал слюну. Проверял ощущения. Нет, горло не болело. Неужели пронесло? Но в Москве меня ждали анализы. И я говорил себе: не спеши радоваться, парень!

Запах выпечки просачивался на лестничную площадку. Я позвонил в квартиру. Мне ответил заливистый лай. Дверь открылась. Навстречу вылетел жизнерадостный Рэмочка, размахивая пушистым хвостом и норовя лизнуть в лицо. Ирина держалась намного сдержанней.