Февральский дождь

А хитроумный Сыр вел свою игру с Фунтиковым за нашей спиной. Однажды собрал нас, смутьянов, и с видом победителя возвестил, что договорился с Сережей, тот не будет устраивать репрессии. На самом деле это не он договорился. Это мы неожиданно понадобились нашему спонсору. Фунтиков вошел в состав политсовета партии «Демократический выбор России». Партии Гайдара и Чубайса. И наша газета получила заказ на политическое уничтожение ее противников. Этой заказухой уже занимался один из телеканалов. Теперь команду «фас» получили мы. Нам даже повысили на 30 процентов зарплату.

Главной целью стал губернатор Приморского края Костенко. Мафиози, сепаратист, черт и дьявол. В декабре 1995-го предстояли очередные губернаторские выборы. Он не должен был остаться у руля. По мнению Гайдара и Чубайса, Костенко представлял колоссальную угрозу для России. Он отпадно заявил, что страна наша «ломается по Уральскому хребту». В Кремле, наверно, вздрогнули и начали считать силы. Сил подавить сибирско-дальневосточный сепаратизм не было. Если в Ичкерии облажались…

Дальневосточный военный округ – самый мощный в стране. Целые города делают самолеты, подводные лодки. 80 процентов экспорта идет через дальневосточные порты. Ну, и народ там с характером Разина и Пугачева. Когда в 1990-м началась приснопамятная борьба с привилегиями, толпы направились к дачам партийных вельмож. Полетели факелы. Дома горечи, как свечи. КГБ, милиция и военщина боялись сунуться. Или сочувствовали бунтовщикам. Где еще в стране было такое?

Короче, Костенко – внутренний враг, и надо его мочить, сказал Фунтиков. Это наш патриотический долг. Я думал, пошлют в командировку. Уже предвкушал рыбалку в Японском море. Но Фунтиков дал мне 37-страничный доклад «группы экспертов». Мол, ехать ни к чему. Убойные факты уже собраны. Осталось только писать на их основе зубодробительные материалы и публиковать. Из номера в номер, каждый божий день. Не давать дьяволу ни минуты передышки. Уничтожать морально, пока не откажется от плана на переизбрание.

Это было что-то новенькое. Я-то по старинке считал, что должен сам добывать компромат. А вдруг эта «группа экспертов» тоже выполняла чей-то заказ? Почему мы должны слепо верить подручным Гайдара и Чубайса?

– Или вы работаете по предложенной схеме, или мы откажемся от вашего пера, незаменимых, как известно, не бывает, – отвечал Фунтиков, надувая щеки с заметными не по возрасту брыльками.

Я не стал зарываться. Решил потянуть время. Встретился в кофейне редакции со знакомой английской журналисткой из левой газеты «Morning star». Рассказал, что творится в редакции. Она напечатала мой сигнал. Меня вызвал Фунтиков.

– Решили уйти со скандалом, чтобы выглядеть жертвой?

– Вы можете вляпаться, – сказал я ему. – Чубайс насылал на Костенко сорок семь комиссий. Они обошлись государству в миллиард рублей каждая. Теперь готовится сорок восьмая комиссия, самая большая. Говорят, она будет стоить три миллиарда. Здравый смысл подсказывает: если ничего не нарыли сорок семь комиссий, то что может нарыть сорок восьмая? Хотя результат все же может быть…

Тут я сделал паузу.

– Что за результат? – спросил Фунтиков, массируя и тем самым только увеличивая брыльки.

Я объяснил:

– Все, у кого есть мозги, поймут, что доклад «группы экспертов» и есть настоящий компромат. Только не на Костенко, а на вашу непорочную партию.

– Какая-то убогая аналитика, – отвечал через оттопыренную нижнюю губу Фунтиков. – Вот последние сведения. Генерал Бондаренко, начальник налоговой полиции Приморского края, человек Костенко, доставлен в Москву самолетом. Уже выдает компромат на своего босса в Лефортовской тюрьме. Так что дьяволу придет конец не в декабре, а раньше.

Фунтиков закончил со смешком:

– Но не только Костенко конец. С этой минуты вы у нас уже не работаете, Юрий Леонтьевич.

Теперь надо было решить сразу две проблемы. Где жить и где работать. И еще как-то странно першило в горле, хрипел голос, больно стало глотать. Я пошел в клинику. Анализы показались непорядок с эритроцитами и гемоглобином.

– И лимфоузлы увеличены,  – добавил врач.

Выписал мне направление в профильный институт. Там долго осматривали на специальной аппаратуре, взяли соскоб, велели зайти через две недели. Строго предупредили: по вызову явиться немедленно, не задерживаться ни на один день! По лицам было видно: что-то у меня сильно не так.

Я вышел из института на нетвердых ногах. Ну, вот, кажется, и ясно, кто следующий. Холодок по спине и что-то вроде невесомости. Ислышать плохо стал. Это как контузия, только взрывается не рядом, а внутри. Когда рыбу глушат, она всплывает брюхом вверх. Вот так и я шел к метро вверх брюхом. А потом затрясло сожаление. Как же хреново, глупо жил. Если взять жизнь в целом, будто на свинье проехался. Но странное дело. Даже в этом состоянии в голову пришла почти гениальная идея. Я буду жить в командировках! Домом мне станут гостиницы. Месяца два-три перекантуюсь, а там будет видно.