Фельдмаршал

Но нескоро они, молодые, покинули родину Катерины. Только через два месяца отправились они в Финляндию сухим путём, через Ригу, Пернов и Ревель. Это путешествие оставило у Юхана неприятный осадок. Его шурин, Сигизмунд-Август, указом запретил ему въезжать в Ригу. И он с супругой и свитой был вынужден остановиться за городом, в усадьбе какого-то бедного мещанина. Так же плохо приняли их и в Пернове. Но особенно дурно обошлись с ними в Ревеле. Сванте Стуре, ревельский наместник короля, объявил ему в резкой форме негодование Эриха на то, какие он заключил в Польше соглашения. И целую неделю их держали в городе, стесняя жильём, съестными припасами, свободой. Уже наступили холода, и в Финском заливе штормило, когда они наконец-то сели на корабль. И лишь пятого декабря, измучившись в дороге, они высадились в порту Або, столицы герцогства Юхана.

* * *

Как только стало известно, что Юхан вернулся из Польши со своей супругой, Эрих вызвал его в Стокгольм. У него и раньше были подозрения относительно Юхана. А сейчас тем более, когда ему донесли, что тот в Вильно дал взаймы большую сумму денег своему шурину, королю Сигизмунду-Августу. И у него закрались мысли, что его брат находится в тайной связи с неприятелями Швеции. Просочились и кое-какие слухи, глухие, что не всё чисто в этой истории.

– Зачем, зачем ты дал ему, этому прохвосту, взаймы деньги? Они что – в Швеции растут на деревьях? И какую сумму-то! Сто двадцать пять тысяч талеров! О-о боже!..

Он забегал по кабинету, нервно касаясь руками то края стола, то зачем-то пробегал пальцами по медному письменному прибору на столе, словно проверял, на месте ли он, и тут же отдергивал руку, когда чувствовал горячими пальцами холод металла…

– Он никогда не вернёт тебе их!

– Ну и пусть… – тихо пробурчал Юхан, тоже заводясь от этого неприятного разговора, понимая, что там, в Польше, он допустил глупость, поддавшись очарованию принцессы. Юная, прелестная польская принцесса. Он был сразу пленён ею… И он потерял голову…

– Что, что ты сказал?! – взвился Эрих, раздражённый ещё и тем, что Юхан не сделал в Польше самого главного: не заключил мирного соглашения с Польшей. Это не укладывалось у него в голове.

После этого крупного разговора Юхан уехал в Або, в своё герцогство, где его ждала супруга, обеспокоенная его вызовом в Стокгольм.

* * *

Зима 1563 года. На первой неделе февраля в Або, столице Финляндского герцогства, появились государственный советник Яков Гурзон Розенгрен с секретарём Германом Брусером.

Юхан не ожидал таких гостей. Тем более из Стокгольма, хотя по письмам от брата, короля Эриха, он догадывался, что над ним сгущаются тучи. Там, при дворе у Эриха, уж больно много было наушников, недоброжелателей его, Юхана… И вот теперь этот визит!..

Юхан принимал гостей, стоя со своим камердинером Гансем Скотте, другими придворными.

Государственный советник, приглашённый в большую палату замка Або, сухо поздоровался с ним.

– Ваше величество, король Эрих требует вас подтвердить присягу, данную вами ему и шведскому престолу! Кроме того, требует оставить связи с польским двором!.. Или, спрашивает король, может быть, вы действительно намерены поднять оружие против него и отечества?!. Король Эрих ждёт от вас ответа!..

Юхан ожидал всякого, но не этого явного обвинения в измене клятве, отечеству!.. Он побледнел. Но он уже научился выдержке, хотя она порой изменяла ему.

– Господин советник, – начал он слегка хриплым голосом, стараясь говорить учтиво. – Я привержен своему отечеству и верен шведскому королю Эриху!.. Бракосочетание же с польской принцессой одобрил мой брат, король Эрих… И прошу напомнить ему это…

От волнения голос не слушался его, слегка дрожали руки. Но в общем он пока владел собой. Хотя в глубине его сознания зрела ненависть к Эриху…

Яков Розенгрен вернулся в Стокгольм, доложил обо всём королю.

Эрих, выслушав его, поблагодарил за выполненное поручение, отпустил его. Затем он вызвал Юргена Перссона, велел ему взять здесь, в Стокгольме, на подворье герцога Юхана, какого-нибудь малого, из его служителей, и допросить его с пристрастием: насчёт его господина, герцога Юхана.

– Выбейте из него признание, что герцог, мой брат, посягал на мою жизнь, доискивался короны!.. Вам понятно задание, господин Перссон?

– Да, мой король! – поклонился ему прокуратор.

– Тогда идите, исполняйте! Жду вас с благоприятным результатом!..

У Юргена были все основания крепко держаться короля Эриха, быть преданным ему. Он, сын простого священника Салбергского, пожалован был королём Эрихом в дворяне: разумеется, заслужив это перед ним, королём. Как дворянин получил он от короля и фамильный герб: три кирпича на жёлтом фоне щита. А когда его сына стали называть Тегель, то есть «кирпич», он не имел ничего против.