Фельдмаршал

Через несколько дней Эрих приказал отвезти виновника скандала, графа Иогана, на мызу[97] «Эрбюхус» в Упланде, древнее поместье Вазов, и держать там под стражей.

– Вам следует выполнить это мое поручение! – приказал он государственному советнику Якову Гурзону. – И везти его так, чтобы все видели, что везут государственного преступника!

Голос кронпринца звенел металлом.

Яков Гурзон подчинился, выполнил его приказ.

– Ну а теперь можно обо всём сообщить старику! – с издевкой, на вечеринке, сказал Эрих в компании своих приближённых и друзей, которых было полно вокруг него. Он знал цену им, их дружбе и в преданности тоже не заблуждался.

Король Густав, получив от него известие об этом событии, сел тут же за письмо.

«Сын мой! – стал взывать он к нему в письме. – Ты и раньше часто огорчал меня своими поступками!.. Эта же твоя проделка превзошла всё остальное! Как ты мог решиться на такое?! Тебе что – не дорога честь нашего семейства? Ты сделал так, что теперь наше имя будут трепать по всем королевским дворам!.. Вон, скажут, какого сына воспитал король Густав!..»

Наругавшись вдоволь в письме, он велел немедленно вернуть Цецилию назад в Стокгольм.

«… И держать её в замке впредь до моего указания!.. Поскольку граф Эдцард, наш дражайший зять. – Язвительный тон сквозил в письмах короля. – Не желает покидать наше отечество без своего брата-шалопая, то я приказываю и его отправить вместе с супругой, нашей дочерью Екатериной, в замок Вестерос! Впредь до окончания этого дела! Пока оно не будет улажено!.. И наберитесь терпения! – обращался он в письме к зятю и дочери. – И ждите! Раз допустили такое!..»

С этим его распоряжением в Вадстену тотчас же отбыли его советники.

Так, в дерганой переписке и в не менее дерганых распоряжениях короля Густава, прошли все рождественские праздники.

Наступил 1560 год. Что сулил он впереди Швеции, дому короля Густава Вазы?..

Терпите – приходил очередной ответ короля на все мольбы графа Эдцарда и его супруги.

– Как?! – вскричал король, когда получил письмо от старшего сына. – Он ещё и выгораживает Цецилию! Просит извинить её!..

Он чуть не задохнулся от негодования.

– Будет, ваше величество! Вам нельзя так волноваться! – стала успокаивать его супруга.

Лицо у короля пошло красными пятнами. Кровь прилила к голове. Щёки одрябли, отвисли, старчески, не крася его, выдавая всё его изношенное старческое тело.

В нём всё ещё бился могучий дух, дух борца и победителя… А тело, его старческое тело подводило его, ставило предел его существованию. Сгибало его к земле, ломало его дух и волю. Подлое тело предавало его в самую критическую минуту… Оно было не его…

– Что выросло из моего старшего сына?! – вскричал он, вскидывая вверх руки, театрально, трагически. – Да не извинять её надо! А тебе, мой дорогой сынок, надо было прежде думать! Ты делаешь теперь то, что надо было делать сначала! А теперь уже поздно!.. О-о господи!..

Карина боялась за него, боялась, что с ним может что-нибудь случиться. Он опять сляжет в постель.

– Он ещё додумался отчеканить медаль Цецилии! – не унимался король. – Да поздно, поздно же!

Карина, поворачивая из стороны в сторону, стала рассматривать медаль, которую прислал Эрих. На ней с одной стороны было выбито изображение Цецилии, а на другой – профиль Сусанны[98]…

До графа Эдцарда и его супруги тем временем дошли слухи, что жизнь графа Иогана, проказника, виновника скандала, находится в опасности. В шведском риксдаге собирались вынести ему суровый приговор. И вся надежда была на то, что король Густав не допустит такого.

Дошла эта весточка и до матери графа Иогана, Анны Ольденбургской, вдовы графа Остфрисландского, Эннона. Та, вся в слезах, проводила целые дни в безутешных поисках покровительства при королевских дворах, где могли бы исхлопотать помилование её сыну… «Он ведь ещё так молод, горяч, оступился!.. Но он же по натуре не дурного склада!..»

Она писала курфюрсту Бранденбургскому, затем и в Люнебургский двор, к герцогу Клавскому… А уж тем более к епископу Магдебурскому…

«Умоляю вас, ваше высочество! – обращалась она в письмах к каждому из них. – Посодействуйте моему материнскому горю! Пошлите просьбу к королю Густаву о снисхождении к моему младшему сыну Иогану!..»

Густав только этого и добивался: чтобы его уговорили простить шалуна-графа влиятельные особы соседних государств.

Глава 15. Смерть короля Густава

В начале июня 1560 года вышел указ короля Густава. Король повелел собрать к шестнадцатому июня риксдаг в Стокгольме. Накануне туда прибыл и он сам из Упсалы.

Открылось очередное заседание риксдага. Вопросов на риксдаг было вынесено много. Требовали они и срочного решения. И только через десять дней, когда были рассмотрены нетерпящие отлагательства дела, на заседание вынесли вопрос о завещании короля Густава.

Большая палата в королевском замке в тот день заполнилась сенаторами, советниками, придворными короля. Здесь же были дворяне, простые горожане, крестьяне…