Фельдмаршал

Сигизмунд вспомнил, как переживал отец, когда умерла его незаконнорождённая дочь Софья. Но ещё больше горечи он увидел в его глазах, когда до него дошла весть о гибели Понтуса де ла Гарди… И он, король Юхан, был подавлен этой двойной потерей, и дочери и зятя: такого зятя, такого полководца!.. Он несколько дней бродил по дворцу, как будто отыскивал что-то, заглядывал в те комнаты, где, бывало, останавливалась Софья, когда гостила у него с мужем, с Понтусом. Но это было почему-то редко… Почему?.. Может быть, виной тому был он сам? И он не стал возражать, когда риксдаг принял решение похоронить фельдмаршала в Вышегородской церкви, в Ревеле, где тот был последние годы наместником. И магистрат города и его жители, обратились с этой просьбой к нему, королю…

– А как дети Понтуса? – спросил Сигизмунд его.

– Они-то?.. Они в заботливых руках!

– А Марию Стюарт ты видел? – спросила Анна.

– Нет… Но у Эриха был её портрет: она послала ему, в утешение…

– А где он?

– Говорят, у Густава[191].

В палату вошёл камердинер и объявил, что обеденный стол накрыт и все приглашённые уже собрались.

Оба короля, отец и сын, поднялись, чтобы предстать перед своими подданными, как то подобало королевским этикетом… Юхан, взяв под руку Гуннилу, направился вслед за камердинером в столовую палату. За ними двинулись Сигизмунд и Анна… Анна, стройная, скромно и безвкусно одетая, ещё юная, но на всём уже была видна печать сухого и замкнутого характера, как и у её брата. А жизнь в Польше ещё сильнее усугубила её тягу к монашеству, странному для натуры, ещё не попробовавшей жизни, к тому же с незаурядной памятью, несвойственной девицам её возраста.

По-родственному они уже простились наедине. Сейчас же следовали протоколу. Они были главами двух государств, дружественных, но и соперничавших, зорко следивших одно за другим. Одни не хотели выпускать из Польши его, Сигизмунда, другие же не хотели, чтобы он, ярый католик, приехал туда, на свою родину, в Швецию…

У них обоих было предчувствие, что они больше не увидятся.

Юхан, провожая сына, отъехал с ним далеко от городских стен Ревеля. Мысли о смерти стали часто посещать его. Но они, странно, не пугали его… И обычно в памяти всплывала картина погребения его отца, короля Густава. Тот прожил всего шестьдесят четыре года… И его самого, без сомнения, похоронят рядом с ним же, в Упсальской церкви… И будет такая же церемония. Тогда, у гроба короля Густава, речь говорил Сванте Стуре. Трижды опускал он меч концом до земли и трижды произносил: «Король Густав умер!..»… Потом он отдал меч новому королю, Эриху, его старшему брату… И сейчас всё будет также. Хотелось только посмотреть, так ли это будет с ним-то… Он знал, что будет так… Но всё-таки!.. Некоторое опасение было всё же: передадут ли меч его сыну. Вот ему, Сигизмунду…

Сигизмунд обнял на прощание отца. А тот как-то сразу сник, стал даже ниже ростом. И его взгляд, ещё только вчера горевший огнём желаний, когда он вспоминал былое, потух, стал холодным и пустым… Он, по всему было заметно, уже примирился, свёл счёты с жизнью…

Отцу шёл всего-то пятьдесят второй год, а он уже был стар.

Тогда он не знал, что видит его в последний раз. И ему даже не удастся приехать к умирающему… А на его похороны?.. Польский сейм будет тянуть, долго не выпускать его из страны… Ему дадут понять, в который уже раз, что он значит в Польше.

Глава 38. Смерть короля Юхана

Прошло три года, как скончалась супруга герцога Карла, принцесса пфальская Мария. Ей было всего тридцать пять лет. Смерть забрала её в расцвете сил. С ней герцог прожил десять лет, самых счастливых лет своей жизни, как сказал он на похоронах, утирая слёзы, не стесняясь их, стоя у её гроба в окружении родственников и маленьких детей, шестерых: два сына и четыре дочери. После похорон его вызвал в Стокгольм Юхан. Выразив ему своё соболезнование, он предложил ему править делами государства вместе. Они помирились, между ними снова установились тёплые отношения, и они стали поверять друг другу свои мысли и планы.

И вот сейчас, по прошествии трёх лет после смерти супруги, сняв траур по Марии, Карл решил снова жениться. Он был ещё молод, всего сорок два года, ему нужна была спутница по жизни, он это понимал и чувствовал. Съездив к Юхану в Стокгольм, он поделился с ним своими намерениями. Юхан одобрил его планы, особенно же когда Карл сообщил ему о невесте, которую ему рекомендовали его друзья из германских князей. Это была голштинская принцесса Кристина, двадцати лет, прелестная, как он уже знал, также как и то, что её пророчили в супруги сыну Юхана, Сигизмунду, тогда ещё принцу. Было это пять лет назад, и с тех пор утекло немало воды.

Свадьба герцога Карла состоялась двадцать седьмого августа в Нючёпинге, в его герцогстве. На неё он приглашал Юхана. Но Юхан был болен, серьёзно, он уже не вставал с постели.

* * *

Со времени свадьбы герцога Карла прошло три месяца.

Король Юхан умирал, лежал при последнем издыхании. Вокруг его ложа собрались приближённые, священники, родные… Тут же была и Гуннила…