Фельдмаршал

Миновав ворота, они двинулись к замку какой-то улицей, довольно широкой и хорошо вымощенной, полого поднимающейся на возвышение, где виднелся замок, заметный со всех сторон из города. Там, в замке, как им сказал офицер на карауле, находится бургомистр города. Вот этого торгового города, гремевшего на всю Европу своими купцами и торговыми сделками, опутавшими половину судов и портовых городов севера Европы, и не желавшего уступать в споре самому шведскому королю. Дух независимости у горожан жил в крови. Свободу им дали богатства, что накопились здесь за века.

Любек, земля Шлезвиг-Гольштейн, вольный город, возглавлявший Ганзу, великую и грозную своей мошной Ганзу, богатствами, которыми она ворочала. Банкиры и купцы, мануфактура здесь же родилась, плодя ремесленников числом немалым, собирая умелых со всех окрестных земель… Ганза! Здесь сердце её билось!.. И здесь же вольность появилась осознавшего свою силу простого человека, рождённого не под крылом из балдахина… Здесь принцы были, но не по крови. И это чувствовалось даже в камне, уложённом в мостовые города.

С интересом оглядывая этот город, наслышанный о нём, Понтус поднимался со своими спутниками к замку…

Но вот ударил колокол на готическом соборе. Взметнулись вверх его остроконечные башни. Ему ответили мелодичные перезвоны на Мариенкирхе[134]. Казалось, вот-вот дотронется здесь до неба человек, освобождённый от гнёта Церкви, пут феодальных, герцогов и разных графов, повадками похожих на грабителей с большой дороги.

А вот и ратуша… Её часовая башня, приметная…

Они вошли внутрь здания, поднялись на второй этаж, где, как им сказали, они найдут сейчас бургомистра.

На втором этаже, в огромном зале, куда вступили они, хотя и чисто было, но пусто, холодно, тоской тянуло.

Бургомистра же нигде не было видно.

Он, оказалось, сидел в маленьком закутке, за этим большим залом, как ростовщик в своей конторке.

Принял он их в том же закутке, похоже, для него привычном.

Понтус узнал его, Иеронима Люнебургского. В прошлом, ещё при короле Эрихе, когда он ходил за наёмниками во Францию, он уже встречался с ним вот так же здесь, в Любеке, просил помочь переправить наёмников в Швецию…

Они, послы, представились. Понтус объяснил бургомистру, с какой целью они приехали от короля Юхана.

Тот выслушал их, задал несколько вопросов. Справившись, как они добрались, он отпустил их, обещав, что судебное заседание сената Любека соберётся дня через четыре. И там они изложат требования короля.

– Господа! – обратился он к ним напоследок, когда они хотели уже было удалиться из ратуши. – Вы были в нашем винном погребе?

– Нет. Мы зашли в трактир на пристани. Там выпили вина.

– Ну-у, господа! – воскликнул бургомистр. – Разве что-либо сравнится с винами из нашего погреба! Зайдите, зайдите! Не пожалеете!..

Он стал говорить ещё что-то, словоохотливый, любезный. Заметив, что они рассеянно слушают его, он попрощался с ними.

И они ушли от него. Спустившись вниз, на первый этаж ратуши, они заглянули в винный погребок, как им советовал бургомистр. Там они задержались, выпили вина. Но не нашли отличия этого вина от вина у того же трактирщика.

И эти четыре дня они, скучая от безделья, шлялись по городу.

Любек, город, окружённый с двух сторон водой, рекой Траве и впадающей в неё речкой Вакеница, напомнил Понтусу другой город и порт. Тот, в который он когда-то вступил вместе с такими же, как он сам, гвардейцами Клютена, затем сопровождал туда Марию Стюарт. И вот теперь воспоминание о том пронеслось у него и тут же растаяло в сознании… Да, он избавился от той страсти, что держала его когда-то цепко. Ничто не дрогнуло в груди его сейчас… Он снова был свободен, принадлежал себе… «И королю!» – с иронией подумал он…

Как-то раз их занесло с Класом Бьёлке в тот же трактир.

Трактирщик узнал их. Разговорились уже как старые знакомые.

– Господа, здесь вы не найдёте поддержки! – сразу уверил их тот, когда они намекнули ему, зачем они прибыли сюда. – Господа, это же Ганза!..

Да, этим было сказано всё.

Трактирщик угостил их за свой счёт вином. Они поблагодарили его за гостеприимство, распрощались с ним и ушли.

Сенат собрался тогда, когда и обещал бургомистр. На месте оказался и второй бургомистр Христофор Тод.

Заседание сената открыл секретарь города Герман фон Вергольдом, средних лет, с солидным брюшком типичного торговца. И он объяснил сенаторам, с чем связано это срочное заседание, представил послов короля Юхана. И в первую очередь его, де ла Гарди, как негоцианта[135] короля Юхана. Затем он дал слово ему.

– Господа! – обратился Понтус к собравшимся. – Штеттинский мирный договор, заключённый между Швецией и Данией, способствовал и сближению Швеции с Любеком! Но, господа, так не поступают уважающие друг друга соседи! Граждане вашего города постоянно нарушают этот договор! Они поставляют в Нарву русским запрещённые товары, в том числе оружие, селитру… Вам что: русский царь – друг, а король Юхан – враг?!. Он же, русский царь, захватил Ливонию, нападает и разоряет Финляндию, собственность шведской короны!..