Фельдмаршал

Эриха всего передёрнуло. И он, что-то бормоча посиневшими от ужаса губами, кинулся по лестнице вниз с башни. Перед его мысленным взором пронеслось видение, что и его ждёт что-то подобное…

На следующий день ему в замок принесли письмо с условиями герцогов. Прочитав его, он возмутился.

– Что, что это такое! – вскричал он, потрясая письмом герцогов, как тряпкой какой-то, перед носом Нильса Гилленстъерна, который подал ему письмо.

Канцлер был смущён. Он полагал, что это предложение герцогов – выход для короля, оставшегося сейчас в одиночестве, и выход для страны, которая всё сильнее погружалась в пучину гражданской войны.

Герцоги же, в совете с сенаторами, предъявили ему в письменной форме развернутые условия капитуляции… Чтобы он за себя и своих наследников на вечные времена отказался от короны и довольствовался назначенным ему содержанием. За это законное отрешение никогда бы и никому бы не мстил. Немедленно сдал бы замок Стокгольма со всеми регалиями, драгоценными вещами, золотом, серебром, и другими металлами, пушками, порохом, военными уборами, посудой и мебелью во всех комнатах. Выдал все письменные акты, грамоты и печати, касающиеся государства. Признал бы ложными опубликованные им обвинения герцогов… Взамен они обещали ему дать одну шестую часть всего золота и серебра, в монете или в деле, такую же долю из драгоценных вещей, которые будут найдены в замке Стокгольма. Причём на его содержание, до самой его смерти, выделялся остров Аланд, вместе с Борговской землёй в Финляндии, без податей и конной службы, но с подданническим повиновением шведской державе…

Получив на свои условия отрицательный ответ Эриха, герцоги приказали продолжить обстрел Стокгольма.

В городе затрещали крыши под ударами ядер, заполыхали дома… Поднялась паника. Мещане, простой народ, возроптали на Эриха… Начались их тайные переговоры с герцогами. Часть горожан, томимых совестью, пришли к престарелому архиепископу Лаурентиусу Петри, оказавшемуся как раз в столице.

– Ваше преосвященство, можем ли мы с чистой совестью оставить короля Эриха? – стали донимать они его вопросами. – Мы же давали клятву: почитать его как короля, защищать его как короля, служить ему как королю, быть в послушании как королю!..

Старый архиепископ смутился… Затем он, оправившись от смущения, стал наставлять явившихся к нему:

– Не одобряю я нарушение клятвы! Чем бы это ни вызывалось!.. Предашь одного – предашь и другого!.. Итак пойдёт и пойдёт!..

Но его не услышали…

Поняв по настрою горожан, что те недолго будут верны ему, Эрих вызвал к себе в замок канцлера.

– Господин Гилленстъерн, езжайте к герцогам и выговорите у них условия…

Он слегка замялся.

– Я согласен оставить корону, если я с супругой и моими детьми получу то, что мои братья, герцоги, обещают выполнить! – скороговоркой выпалил он.

– Слушаюсь, ваше величество! – поклонился ему канцлер. – Разрешите идти?

– Идите!..

Канцлер ушёл. Захватив с собой кавалера ордена Спасителя Бенгта Гильта, он уехал с ним в лагерь герцогов.

Наступила ночь. Эрих ушёл во внутренние покои замка, чтобы отдохнуть. День выдался тяжёлым, нервным. И его шатало от слабости. У себя в комнате, в спальне, он кое-как стянул с себя доспехи, бухнулся, не раздеваясь, на постель и сразу же провалился в полуобморочный сон.

Среди ночи его разбудил дворецкий, громким шёпотом взывая к нему: «Ваше высочество!.. Вставайте!.. Вставайте! Беда! На замок напали!..»

Эрих вскочил, как ошалелый, протирая слипшиеся глаза, спросонья не соображая, что происходит. Судорожно натягивая на себя доспехи, он заметался по комнате, отыскивая куда-то затерявшуюся шпагу…

Из невнятных выкриков дворецкого он понял, что люди герцогов уже вошли в город.

«Кто-то открыл им ворота!» – с ужасом пронеслось у него в голове, что здесь, в столице, у него полно врагов, готовых предать его в любую минуту.

Дворецкий же всё выкрикивал и выкрикивал, что люди герцогов пришли водой на плотах от Мунклегрета до Лонгольма, затем до южного предместья города… Городские же ворота им открыл наместник Андерс Роламб…

– Вот мерзавец! – вскричал Эрих. – Повешу!..

Но он уже знал, что едва ли удастся ему сейчас кого-либо казнить, когда его уже никто не слушается.

Кое-как напялив доспехи, он выбежал из замка во двор. Было уже утро. В эту минуту на башне ратуши ударили пять раз в колокол.

Во дворе замка стояли драбанты, ждали его команды. И он, в сопровождении их, вышел из замка и направился к большой церкви, Стурчюркан, рассчитывая на помощь старого архиепископа Лаурентиуса Петри.

Архиепископ ждал его, предупреждённый его посыльным, рассчитывая, что Эрих хочет, чтобы он выступил посредником между ним и его братьями, герцогами.

– Ваше величество, для блага народа, успокоения в государстве нужно, чтобы ваша вражда с герцогами закончилась… И вы пришли бы к согласию… А если вы не сможете прийти сами к согласию, тогда нужно вынести ваши разногласия на суд народа! Как он решит! Кого он пожелает видеть королём, кого выберет…