– Фехтовальщик? – встрепенулась Женька.
– Да. Мы как-то участвовали в одной военной кампании под Монтобаном, а сейчас у него своя школа в Париже. Гаспар, седлай лошадь!
Узнав, что благородная девушка едет с ними, солдаты де Гарда не на шутку развеселились.
– Вот чертовы штучки! – воскликнул Эжен. – Я ей понравился! А, капитан?
– Заткнись! Надень рубаху да возьми у хозяина новый бочонок! – скомандовал де Гард и велел своему слуге Паскалю подставить колено, чтобы девушка могла залезть в телегу. – Гаспар, Жиль, по коням!
В телеге Женька уселась на сундук с кассой и подумала о том, будут ли беспородные лошаденки, тащившие ее в столицу, иметь для нее то же значение, что имел беарнский мерин д’Артаньяна, на котором тот начал свою парижскую карьеру. «Наверное, будет иметь значение название гостиницы, – посмотрела на вывеску с конем девушка, – ведь «красный конь» предполагает… предполагает…» Что предполагало название гостиницы, Женька не додумала, – кто-то тронул ее за коленку.
– А?..
– Будьте любезны раздвинуть ножки, прекрасная госпожа, – улыбнулся бенгальской улыбкой Эжен.
– Что?
– Мне нужно поставить здесь новый бочонок. Старый мы осушили дорогой.
Женька едва успела расставить ноги, между которых на дно телеги солдат бухнул полный бочонок вина. Жиль и Гаспар громко захохотали.
– Уймись, чертов баламут! – грозно посмотрел на Эжена де Гард. – У меня заряжен пистолет!
– У меня тоже! – ответил Эжен и хлопнул себя по застежке штанов.
После этого захохотали все, даже сама Женька. Закаленным у нее было не только тело. Выдержав, таким образом, это короткое «посвящение» в попутчицы отставного капитана, фехтовальщица освоилась и расположилась на сундуке с кассой откупщика, словно испанская инфанта. Однако ее поступок поняли далеко не все. Когда телега катилась по городским улицам, дети дразнились и показывали на странную пассажирку де Гарда пальцами, горожане провожали обоз насмешливыми взглядами, а владельцы богатых особняков роняли из окон едкие реплики.
– Солдатская девка, – услышала Женька сверху и подняла голову.
Из окна второго этажа на нее уставились две разодетые дамы.
– Вы только посмотрите, как она смотрит на меня, Мадлон! Наверняка, это пришлая воровка и авантюристка! Их сейчас много развелось в округе! Снимите с нее это краденое платье, и она скоренько во всем признается! Вот увидите, Мадлон, ее еще будут судить!
Фехтовальщица схватила со дна телеги яблоко и, не задумавшись ни на секунду, метнула его в нарядную сплетницу. Яблоко звучно раскололось о стенку рядом с ее вытянутым лицом, и на подкрашенные щеки брызнул яблочный сок. Дамы завизжали.
– Будь я проклят! – воскликнул де Гард. – Прибавь ходу, Мане!
Дети, бегущие за телегой, тотчас переметнулись на сторону Женьки и стали кричать в ее честь веселые здравицы. Эжен тоже был в восторге, и в его искрящихся глазах, которые он не отводил от фехтовальщицы, появилось что-то новое.
– Прекрасная госпожа умеет жарить в лапту? – удивился он.
– Умею, – ответила «прекрасная госпожа».
Из ворот особняка выбежали слуги с дубинами, но команда капитана припугнула их оружием и те, выкрикивая угрозы, отступили.
Вскоре возок выехал за город и потащился высушенной зноем колеей.
Солнце медленно катилось по небу белым горячим мячом. Время приближалось к полудню, и все изнывали от жары. Мане лениво подхлестывал лошадь, Гаспар рассказывал пошлые анекдоты, а капитан покрикивал на Эжена. Тот, в свою очередь, нетерпеливый, как и его жеребчик, не выносил размеренности пути, – он, то скакал рядом, то уносился в поля и приставал к молодым жницам. Его отгоняли крестьянские парни, он хохотал и, посматривая на фехтовальщицу, пел песни:
– Вернись на место, окаянный нормандец! – грозил кулаком де Гард и обещал оставить шального парня без жалованья.
Фехтовальщица улыбалась. Эжен вел себя точно так, как ведут себя мальчишки в присутствии новой или просто симпатичной девочки. Рубаху он надел, но в штаны не заправил, поэтому вид у него оставался расхристанный как у бродячего актера или разбойника.
– Почему вы назвали Эжена «нормандцем»? Это прозвище? – спросила девушка у капитана, наблюдая, как парень продолжает кружить рядом.
– Он из Нормандии, сын гаврского сапожника. А какое вам до него дело, милочка?
– Никакого, я просто спросила.
– Э, врете! Эжен – парень ушлый, поэтому остерегитесь. Не ваше это, милочка. Смотрите вперед, а не по сторонам, тогда не оступитесь.
Капитана вскоре сморило солнцем, качкой, и он задремал прямо в седле. Едва это случилось, Эжен повернул коня и подъехал ближе.
– Как вам наш старичок, сударыня? Правда, он забавен?
– Он не упадет?
– Черта с два! Капитан умеет спать в седле.
– А ты, я вижу, совсем не устал.
– У меня зад – кремень! Хотите потрогать?
Гаспар и Жиль снова загоготали.
– А?.. Что? Кто? – проснулся и схватился за пистолет капитан.
Все засмеялись еще громче.