Фея некромантской общаги

Только вот продолжение лестницы от всех этих манипуляций со вправлением себе мозгов так и не появилось.

Марья опасливо встала на предпоследнюю ступеньку перед пропастью и, стараясь не смотреть вниз, внимательно оглядела стену и площадку вдали с какой-то странной конструкцией.

«Метра три, наверное, а может, все меньше? — рассуждала она. — Хотя вот узкий карнизик есть по стене, остатки лестницы. Может, и под пальцы какие выемки удастся нащупать и проползти потихоньку?» — Правда, ей от этих рассуждений слегка поплохело, но фейки, видимо сообразив, обновили на ней магию успокоения.

— Надо лететь, — хмуро не согласился Эм, когда Мария Спиридоновна сказала, как планирует перебираться. — Ветер в спину, сам донесет, только крыльями пару раз махнуть, чтобы набрать высоту.

Но Марья, упертая на мысли, что «рожденный ползать…», все же решила изобразить из себя муху на стене. Поварешка к камню липнуть отказалась и была с обидой заткнута за пояс. Пальцы нашли первые выемки, нога ступила на узенький крошащийся бортик, и Марья поползла. Фейки помогали изо всех сил, притискивая ее к стене за плечи. Трясясь и стараясь прижиматься плотнее, она двигалась очень медленно. Ветер, вроде попутный, но сильный, отказывался обтекать ее фигуру и, цепляясь потоком воздуха за любые выступающие части тела, особенно крылья, грозил сдуть в пропасть. Одна рука болела нещадно, и пальцы то и дело пытались предательски соскользнуть.

«Еще немного, Маша, еще пара метров. Ты сильная, ты дойдешь, — уговаривала она себя, переставляя ногу и пытаясь нащупать очередную зацепку для пальцев. — Тут совсем рядом. Вот вернемся в академию — и скалодром у боевиков сделаем, а может, у них он есть. Буду ползать там, чтоб больше в такое не вляпаться», — подбадривала она себя.

Внезапный резкий порыв ветра налетел в тот момент, когда Марья, отцепив одну руку, чтобы перехватиться, держалась другой, как назло травмированной. Чувствуя, что от рывка пальцы разжимаются, а другая рука не успевает зацепиться, и понимая, что сейчас начнет падать, она только успела услышать истошный вопль фей:

— Прыгай вверх, маши крыльями!!!

Как в тумане, уже соскальзывая, Марья оттолкнулась ногами, пытаясь податься вверх, и отчаянно захлопала крыльями. Ветер играючи подхватил ее, словно бумажный самолетик. Она чувствовала, как в нее вцепились фейки, ощутила несильный удар по ногам и повалилась навзничь на холодные камни, понимая, что осталась жива и даже, кажется, куда-то долетела. Лежа на спине, Мария Спиридоновна тупо пялилась на небо с бегущими тучами, оборонительную стену, уходящую ввысь, и тонкий шпиль ледяной иглы башни, который вырастал где-то за стенами и крышами неизвестной полуразрушенной крепости, а может, замка. Уши, казалось, заложило ватой, в висках бешено колотился пульс, а легкие разрывало в попытках продышаться.

Вдруг в поле зрения появилось что-то белое, заслонив обзор. Марья сморгнула.

Это было бледное женское лицо с нереально синими прозрачными глазами, бескровные белые губы незнакомой блондинки не шевелились, но Марья отчетливо услышала в голове: «А ты кто такая? Немедленно отвечай!» Ледяные глаза незнакомки гипнотизировали, замораживая и лишая воли. Вдруг слух резко вернулся, и Марья услышала пронзительный визг и громкие крики.

— Не трогай нашу бабушку! — Фейки налетели непонятно откуда, сыпля пыльцой на незнакомку. — Уйди, злая фея! Не смей ей вредить своим холодом!

Только теперь Марья заметила прозрачные, серебрящиеся инеем крылья незнакомки.

— Фея? А разве могут быть еще какие-то, кроме цветочных? — поразилась она.

Фея меж тем отшатнулась от нее, уходя от атакующих малюток, рассыпающих несомненно опасную пыльцу. Глаза ее гневно блеснули, и севшая Марья увидела, как внучата, схваченные молниеносным броском, оказались крепко сжаты безжалостными ледяными ладонями.

— Отпусти их немедленно, ледышка поганая! — При виде того, как обвисшие крылышки ее феек обледеневают, а личики начинают белеть, Марью накрыла волна слепой женской ярости. В фею полетела горсть схваченных льдинок и камней. Позабыв про страх и усталость, про больную руку и все на свете, Мария Спиридоновна уже кинулась с поварешкой на гадину, посмевшую обидеть ее семью.

Снежная фея увернулась от удара и даже презрительно приподняла бровь, выпустив в сторону Марьи облако замораживающей пыльцы. Но в Машиных руках резко загудела, нагреваясь алым, поварешка и, вырвавшись, рассеяла заклинание и кинулась в атаку на врага. Отпрянув, фея отбросила подмороженных Ниле и Эма и, взлетев повыше, снова попыталась накрыть весь пятачок боевых действий заморозкой. Однако раскаленный докрасна и явно горячущий, как кузнечный горн, половник, свистя и вращаясь, стремительно разрушал любые ее чары, заодно пытаясь треснуть вражину хоть куда-нибудь.

Упав на колени, Марья скользнула к двум замороженным фигуркам. Схватила, кутая, дыша теплом, пытаясь осторожно растереть застывшие ручки и спины. Слава богу, фейки были живы. Даже немного шевелили конечностями.

— Бабушка, так холодно, — по бледному личику Ниле текли слезы, — холодно и больно.