Фазиль. Опыт художественной биографии

«Мудрое решение Кемала отдать сына понятно Искандеру: добровольный переход на сторону сильного гарантирует малому народу его выживание и сохранение; у сына Кемала есть будущее, значит, оно есть и у народа Кемала. Внешняя уступчивость, податливость Востока на самом деле являет себя формой его активного противостояния Западу».[32]

Не прибегая к подобного рода обобщениям, можно сказать, что у Киплинга Искандер-поэт находил (особенно в молодости) созвучие в самом творческом методе — выделение яркого, эффектного эпизода и построение на нем всей истории. Как говорил гораздо позже Искандер («Советская Абхазия», 14 октября 1988 года), «начиная от какого-то живого слова, живого рассказа, который слышал, я могу дофантазировать ситуацию или изменить ее в том направлении, в каком идет моя творческая фантазия. Но вот первоначальный толчок для меня очень важен, как толчок, идущий от жизни».

Это касается, несомненно, и прозы, и поэзии.

И еще о сравнениях и аналогиях.

В 1962 году о стихах Фазиля Искандера напишет довольно большую статью в «Литературной газете» уже знаменитый поэт фронтового поколения Евгений Винокуров. В рецензии, исполненной весьма поэтично, то есть без особых доказательств, Искандер был назван поэтом «определившимся», поставлен в один ряд с Андреем Вознесенским и Владимиром Цыбиным (рецензент объединил их не по поэтике, а по степени литературной зрелости, но всё равно сегодня такой ряд выглядит довольно экзотически). Винокуров отметил у стихов Искандера и плюсы, и минусы: «Его мир — это мир материальный, вещный, объемный. Он густ, даже иногда чересчур густ этот мир — как на картинах Рембрандта». И далее:

«Фазиль Искандер любит зрительный образ, он не представляет себе внутреннего жеста без жеста внешнего. Мир дается кинематографически, крупным планом. Некоторые его стихотворения представляются кадрами замедленной съемки. <…> Недостатки его манеры — из того же источника, что и его достоинства. Недостаток духовности может привести к перегруженности стиха предметностью. Констатация факта удручающа».[33]

Рискнем предположить, что «густота», основательность описаний и привлекала в стихах Фазиля многих читателей тогдашней модернистской, то есть слишком «разреженной», эпохи. Привлекает это и сегодня, когда эпоха совсем другая и «вещественность» в стихах стала общим правилом. Но вещественность вещественности рознь — Рембрандт, а не унылая канцелярская опись, которую мы часто видим в современной поэзии, особенно в безразмерных верлибрах.

Поэтические книги продолжали выходить у Искандера и дальше, стихи его менялись, делались более притчеобразными и сдержанными. Но на горизонте уже маячили проза и Москва — благодаря женщине, изменившей его судьбу — и человеческую, и писательскую.

Фазиль женится

История удивительно счастливого знакомства, женитьбы и пятидесяти с лишним лет союза Фазиля Искандера и Антонины Хлебниковой хорошо известна, даже в глянцевых журналах об этом писали. Но у Антонины Михайловны, которая и сегодня бодра, полна оптимизма и помнит свою жизнь с Фазилем до мелочей, всегда можно узнать новые подробности. Но обо всём по порядку.

Собственно, сам момент знакомства описан — в преображенном, конечно, виде — в «Созвездии Козлотура». Не откажем себе в удовольствии вновь процитировать искандеровскую прозу. Тем более в этом фрагменте рассказывается и о том, как проходила жизнь Фазиля до решительных перемен.