Сестры! Мы душой подвижной мчимся далее с ручьями;Нас пленяют поневоле то ряды холмов далеких.Все по склону, все мы глубже поливаем, извиваясь,То долину, то лужайку, то пред самым домом сад.Путь наш виден по вершинам кипарисов, что возносятНад прибрежьем и волнами в воздух стройный ряд вершин.Четвертая часть хора
Там вы будьте, где угодно, — мы шумим и окружаемХолм, засаженный повсюду зеленеющей лозой.Там по всякий час мы видим виноградаря заботу,И трудов его усердных столь сомнительный успех.То с лопатой, то с киркою, — куча, режа, подчищая,Всех богов он умоляет, — бога солнца паче всех.Вакх неженка — очень мало о слуге своем печется, —Рад в беседках да пещерах с младшим фавном он болтать.Что ему для грез приятных, в полухмеле, только нужно,Это все еще от века и в мехах, и в старых кружках,Да в сосудах справа, слева, по пещерам он найдет.Но когда все боги вместе, Гелиос же перед всеми,Грея, вея, орошая, гроздий сочных припасут —Там, где рылся виноградарь, все мгновенно оживает,Зашумят в беседке каждой, от лозы спеша к лозе;Треск корзин и говор ведер за тяжелыми лотками,Все спешит к огромной кади, где танцует винодел.Так пойдут святыню чистых, сочных ягод дерзновенноПопирать; клубясь и пенясь, все раздавлено в чану.И пойдут греметь кимвалы вместе с медными тазами;Потому что Дионисий из мистерии возник;Он приводит козлоногих, с хороводом козлоножек,И ревет при том Силена длинноухий серый зверь.Нет пощады! Топчут нравы все копытом раздвоенным,Чувства все в затменье — больно, оглушительно ушам.К кружкам тянутся хмельные — голове и брюху тяжко;Кто пока еще хлопочет — множит только беспорядок;Всяк под новый сок желает старый мех опорожнить!(Занавес падает. Форкиада исполински поднимается на авансцене, сходит с котурнов, снимает маску и покрывало, и является Мефистофелем, чтобы в случает нужды объяснить пьесу в эпилоге.)
Акт четвертый
Горный хребет
Могучие зубчатые скалы. Облако приближается, прилегает, спускается на выдающуюся площадку. Оно разверзается.[293]
Фауст
(выступает из облака)