Фауст

Тебя ль людская рознь тревожит?
Всяк защищается, как может:
Так из ребенка, наконец,
Выходит бравый молодец.
У нас же здесь вопрос один,
Чтоб стал здоров сей господин[107].
Коль средство ты свое имеешь,
Лечи его, как сам умеешь,
А если средства нет того,
Так предоставь же мне его.

Мефистофель

На Брокене найдусь я так и сяк,
А у язычников я не найдусь никак.
Был греческий народ негодным ни к чему!
Они слепят вас чувственным началом,
Влекут к грехам, но только слишком малым,
Забавным и пленительным к тому,
Тогда как здешние грехи
Всегда останутся тяжки.
Так что ж, начнем?

Гомункул

На Брокене ты маху не давал;
Но, говоря о фессалийских ведьмах, я
Тебе немногое, но кое-что б сказал.

Мефистофель

(похотливо)

Неясны эти ведьмы для меня!
Недаром я о них всегда узнать пытался;
Не думаю, чтоб очень наслаждался
За ночью ночь с такими проводя.
Но попытаемся…

Гомункул

Накидывай живей
Ты плащ на рыцаря. Спасет сия тряпица
Двоих, как в пору прежних дней.
Я двигаюсь вперед и стану там светиться.

Вагнер

(боязливо)

А я?

Гомункул

Ты занимай свои апартаменты,
Работай в них над тем, что поважней.
Пергаменты читай, что постарей,
Да собирай все жизни элементы,
Друг с другом осторожно сопрягая;
Обдумывай и что, и как еще смотри.
А, может быть, я сам, но свету разгуляя,
Открою как-нибудь и точку буквы i.
Так ты своей достигнешь высшей цели,
Что и труды твои достигнуть не успели.
Наградою тебе то будет достиженье
За постоянное, упорное стремленье;
Возможно за него отдать и все богатство,
И честь со славою, и все благоприятство,
Жизнь долгую — я не один свидетель, —
Науку всю, а с ней и добродетель.
Прощай!

Вагнер

(опечаленный)

Прощай! Сжимают сердце боли:
Я чувствую, с тобой не свидимся мы боле.

Мефистофель

Теперь живей к Пенею свистнем!
Пренебрегать родным не след.

(Ad Spectatores, к зрителям.)

Бывает так, что мы от тех зависим,
Кого мы сами создали на свет.

КЛАССИЧЕСКАЯ ВАЛЬПУРГИЕВА НОЧЬ

Фессалийские поля. Темнота.

Эрихто[108]