Фарт

Обнаружив, что перископ заградителя скрывается под водой, Бухвостов почувствовал отчаяние. «Спрут» уходит, бросает его! Он был к этому готов, но все же, когда это случилось, страх охватил его, и Федор рванулся к заградителю, точно хотел его остановить. В следующее мгновение он остановился. Он понял, что с лодки, очевидно, заметили опасность, о которой он не мог знать.

Если это сторожевик, нужно позаботиться, чтобы турки не обнаружили его, Федора. Он стянул с себя трусы, они были голубые, под цвет морской воды, накинул их на голову, подплыл к спасательным поясам, надел их и лег на спину. Теперь можно было надеяться, что его не заметят с вражеского корабля.

Некоторое время Бухвостов лежал неподвижно, не рискуя глядеть по сторонам. Вода на поверхности моря была теплая, тело обильно смазано салом, и все же он вскоре продрог, потому что лежал без движения.

«Водки бы…» — подумал он.

Время тянулось мучительно долго. Бухвостов был уверен, что товарищи не бросят его, и все же временами с новой силой одолевал его страх, он судорожно начинал оглядываться по сторонам, старался повыше поднять голову над водой, в надежде увидеть хотя бы след от перископа. Им овладевало стремление двигаться, действовать, порожденное страхом; он начинал бурно работать руками, плывя неизвестно куда, захлебываться. Обессиленный, он успокаивался, наступало какое-то тупое безразличие ко всему, он затихал на своих спасательных поясах, стискивая зубы.

Небо простиралось над ним огромное, беспредельное, сливаясь с морем в единую, не имеющую границ голубовато-серую чашу. Вероятно, потому, что приближались сумерки, турецкий берег был теперь неразличим. Как бесконечно тянется время! Можно подумать, что оно остановилось. Прислушиваясь в воде, не раздастся ли шум винтов приближающегося сторожевика, Федор пытался думать о матери, о доме, чтобы время шло быстрей, но мысли путались в голове, и то и дело в памяти возникали Двибус, искаженное лицо приказчика, когда Федор вступил с ним в борьбу.

Наконец начало смеркаться. Федор сбросил с головы трусы, перевернулся на живот и медленно поплыл, ища в небе первую звезду, на которую он должен был ориентироваться по указаниям штурмана.

Движение немного согрело его. «Ничего, они меня подберут, — утешал себя Федор. — Здесь в море четыре наши лодки — неужели не сыщут? Штурман точно определил место, где я вылез, далеко от него я не отплыл».

Бухвостову казалось, что прошла целая вечность, пока не стемнело. Звезды, высыпавшие на горизонте, напоминали судовые огни. Они толпились на востоке, точно в большом тихом порту. Потом выползла холодная, сверкающая луна и, точно сдунутая ветром, косо пошла в небосвод.

Федору Бухвостову казалось, что прошло уже восемь или десять часов, с тех пор как он остался один. Ему казалось, что уж скоро светать начнет.

А на самом деле прошло не больше трех часов, и уже часа два «Спрут» ходил в этом районе в поисках минера, но Федор его не видел.

Два часа назад заградитель вышел из опасной зоны, командир приказал продуть балластные цистерны, и лодка всплыла на поверхность. Берега видно не было. Отравленных керосиновым чадом вывели на верхнюю палубу. Они разлеглись вдоль бортов, вдыхая свежий ночной воздух.

Каждые пять — десять минут Сударышин подносил ко рту жестяной рупор и кричал в темноту:

— Эй, Федор! Подай голос!

— Ты гляди, гляди, он должен карбидный патрон зажечь, — напомнил матросу Глушков.

И как часто бывает, именно в тот последний момент, когда Федор Бухвостов пришел к убеждению, что его не найдут, он услышал голос Сударышина. Он рванул язычок патрона, и карбид вспыхнул голубым огнем.

Федора быстро подобрали на борт лодки. Глушков и Морозов растерли его спиртом, и заградитель тронулся в обратный путь.

Некоторое время «Спрут» шел в полупогруженном состоянии, чтобы можно было быстро скрыться в случае, если покажутся неприятельские корабли. Потом Старовойтов приказал продуть остатки балласта. Усиленная вентиляция очистила отсеки от газа.

Инженер-механик очень беспокоился, что не хватит смазочного масла на обратный переход, так как оказалось, что «Спрут» расходовал больше рассчитанной нормы. Однако все окончилось благополучно. Без аварий, остановок и происшествий «Спрут» пришел в Севастополь утром и отшвартовался у пирса перед своей базой.

Как только подали сходни, Старовойтов, Клочковский и Чупров отправились в штаб флота. Команду спустили на берег перед обедом, и на лодке осталась одна вахта.

— По кружке пива, братва? — предложил Сударышин, едва люди ступили на берег.

У всех после успешно проведенной операции было отличное настроение.

Пивной ларек находился поблизости от порта, к нему можно было подняться по береговой круче, напрямик. Сударышин в две секунды уломал часового у выхода из порта, и он пропустил матросов, поверив, что они никуда не разойдутся, а только выпьют по кружке пива, так как, в самом деле, кому охота попадаться патрулю без увольнительных записок.