Фарт

Мины падали впереди и сзади разведчиков. Как подкошенные, повалились советские бойцы один на другого в воронку, возникшую незадолго перед тем.

Живы или нет? Пехотный командир вытащил папиросу и закурил.

Хахалин, не говоря ни слова, протянул руку и вынул папиросу изо рта пехотного командира, продолжая глядеть вперед. Он глубоко затянулся и вернул папиросу товарищу.

Живы или нет? Об этом думали все, кто следил за разведчиками, но никто не мог на это ответить. Вся сила немецкого огня сосредоточилась на том участке, где скрылись разведчики. Казалось, места живого не останется после этого сплошного, губительного шквала свинца и стали.

— Нужно поддержать ребят, — сказал командир стрелковой роты.

Он поднял руку и опустил ее, и из окопов и блиндажей переднего края застучали ответные выстрелы.

Хахалин согнулся и по ходу сообщения побежал назад, на наблюдательный пункт.

— Первой батарее подготовиться к ведению огня! — крикнул он на ходу своему телефонисту и полез на вышку.

Когда он достиг площадки, телефонист прокричал снизу:

— Первая батарея готова…

Хахалин прильнул к окулярам стереотрубы. Все нужные точки были пристреляны заранее, все расчеты заранее произведены. Старшему лейтенанту достаточно было навести на цель стереотрубу и скомандовать:

— Прицел шесть. Угломер девятнадцать — тридцать шесть.

И, как эхо, повторил его команду телефонист.

— Огонь! — крикнул Хахалин.

Телефонист внизу пропел в трубку:

— Огонь! — И почти сейчас же крикнул в сторону командира: — Выстрел!

Позади, за лесом, грянул выстрел, и над деревьями, над воздушной рекой, по которой плыл плот наблюдательной вышки, как поезд, проходящий по мосту, зашумел первый снаряд.

Над глинистым валом противника взлетел в воздух рыжий фонтан земли, за ним второй, за вторым третий, и в этом последнем разрыве были видны крупные черные комки и клочья.

— Накрытие! — закричал Хахалин. — Десять снарядов беглым! Огонь!

И телефонист внизу повторил его слова.

Немецкий огонь притих, захлебнулся.

Разведчики поднялись и побежали к своим окопам. Через мгновение они снова лежали на земле, немецкие пули взметали вокруг них облачка влажного грунта, а тщедушный пехотинец вскрикивал восторженным голосом:

— Эх-х, и ужасть!

Теперь из окопов боевого охранения можно было разглядеть лица разведчиков. Афонин, как всегда, глядел строго, почти зло. При каждом близком разрыве мины он озирался, и губы его, почерневшие от пыли, шевелились. А Моликов улыбался и все время что-то приговаривал Афонину. Пехотинцы видели наивный его носик и озорные, веселые глаза.

И снова разведчики выскочили из воронки и побежали к окопу боевого охранения. Они были совсем близко от него.

Вдруг Афонин вздрогнул и упал. Моликов приостановился, оглянулся, вернулся к товарищу, быстро взвалил его к себе на спину и опять побежал вперед.

Он скатился с Афониным в окоп боевого охранения и прохрипел:

— Пить!..

Тщедушный пехотинец в шинели с неаккуратно поднятым воротником протянул Моликову фляжку. Моликов отвинтил крышку и поднес фляжку к губам Афонина. Разведчик сделал несколько глотков. После него выпил и Моликов.

— Вот задали немцу задачу, — сказал он. — Рассердился, сердешный — не дай бог. — Он поглядел на Афонина. — Его в ногу садануло. Ничего, кость, по-моему, цела. Ну что, Гриша, струхнул малость?

— Обойдусь, — сказал Афонин. — Авось заживет.

— До свадьбы заживет, Гриша. До свадьбы все заживает, — сказал Моликов.

7. ПОПРОБУЙ ОТЛУЧИТЬСЯ ИЗ ПОЛКА

Майор Люсь собирался уезжать на следующий день после звонка из штаба армии. Весь вечер он сидел со своими командирами над бумагами. К часу, когда должен был приехать Харитон Осипцов, он вышел из командирской землянки.

Харитон Осипцов с почтой прибыл поздно вечером. Он сбросил почтовую сумку, разогнулся, насколько позволял низкий потолок, и, раздав письма тем, кто находился в землянке, вытащил из-за борта ватника пять конвертов.

— Майору Люсю сегодня пять штук, — торжественно объявил он.

Люди в землянке удивленно переглянулись. Откуда майору письма? Пять штук! От кого?

— Дай-ка сюда, — приказал комиссар полка.

Письма ему ничего не сказали. На конвертах не было обратного адреса.

— Осипцов! — строго сказал комиссар. — Сознавайся сразу: схитрил что-нибудь?

— Что вы, товарищ батальонный комиссар, разве такими вещами шутят?

— Тогда будем выдавать ему по штуке, чтобы он сразу не испугался.

— А может, прочесть? Может, что-нибудь неприятное. Хватит майору гибели жены, — сказал лейтенант Шеффер.

Кутовой посмотрел на лейтенанта, лейтенант — на Кутового.

— Нет, все-таки неудобно. Будем выдавать по штуке, в порядке штемпелей отправления, и в случае чего… — сказал военком.

— Понятно, — ответил Шеффер.

У входа в землянку послышались шаги Люся. Военком протянул ему письмо.

— Мне? — спросил Люсь. Он взглянул на конверт и нахмурился. Почерк был незнаком. Обратного адреса на конверте не было.