Фараон

– А ты бы не промотал? – спросил бог, все еще сохранявший образ человека.

– Посмотри на меня, господин, – сказал писец, – на мне рваная дерюга, а сандалии я потерял по дороге. Но папирус и чернильницу я всегда ношу при себе, как собственное сердце. Ибо, вставая и ложась спать, я повторяю: «Лучше нищая мудрость, чем глупое богатство». А раз уж умею выразить свои мысли письменно и сделать самый сложный расчет, а кроме того, знаю все растения и всех животных, какие только существуют под небом, мог ли бы я промотать свое состояние?

Бог задумался и сказал:

– Речь твоя струится плавно, как Нил под Мемфисом. Но если ты в самом деле так мудр, то напиши мне слово «Амон» двумя способами.

Писец вынул чернильницу, кисточку и, не заставив долго ждать, написал на двери мазанки слово «Амон» двумя способами так четко, что даже бессловесные твари останавливались, чтобы почтить бога.

Бог остался доволен и сказал:

– Если ты так же бойко считаешь, как пишешь, то подведи-ка расчет вот такой торговой сделке. Если за одну куропатку дают четыре куриных яйца, то сколько куриных яиц должны мне дать за семь куропаток?

Писец набрал камешков, разложил их в несколько рядов, и не успело еще закатиться солнце, как он ответил, что за семь куропаток полагается двадцать восемь куриных яиц.

Всемогущий Амон так и расцвел в улыбке, видя перед собой столь выдающегося мудреца, и сказал:

– Я вижу, что ты говорил правду про свою мудрость. Если же ты окажешься столь же стойким в добродетели, то я сделаю так, что ты будешь счастлив до конца жизни, а после смерти сыновья твои поместят твою тень в прекрасную гробницу. А теперь скажи мне, желаешь ли ты, чтобы твое богатство просто сохранилось, или хочешь, чтобы оно приумножилось?

Писец пал к ногам милосердного бога и ответил:

– Будь у меня хотя бы эта лачуга и четыре меры земли, я считал бы себя богатым.

– Хорошо, – сказал бог, – но подумай хорошенько, хватит ли тебе этого?

Он повел его в мазанку и показал:

– Вот тут четыре чепца и четыре передника, два покрывала на случай ненастья и две пары сандалий. Тут очаг, тут лавка, на которой можно спать, ступа, чтобы толочь пшеницу, и квашня для теста.

– А это что? – спросил писец, указывая на какую-то статую, покрытую холстом.

– Это единственная вещь, – ответил бог, – до которой ты не должен дотрагиваться, иначе потеряешь все имущество.

– О! – воскликнул писец. – Пускай она стоит тут хоть тысячу лет, я и не подумаю прикоснуться к ней! А позвольте спросить вашу милость – что это за усадьба видна там вдали?

И он высунулся в окошко мазанки.

– Ты угадал, – молвил Амон, – там действительно видна усадьба. В ней большой дом, пятьдесят мер земли, десять голов скота и столько же рабов. Если бы ты захотел получить эту усадьбу…

Писец пал к ногам бога.

– Разве есть, – воскликнул он, – такой человек под солнцем, который, имея ячменную лепешку, не предпочел бы пшеничный хлебец?

Услыхав это, Амон произнес заклинание, и в одно мгновение оба они очутились в большом доме.

– Вот тут у тебя, – сказал Амон, – резная кровать, пять столиков и десять стульев. Вот тут вышитые одежды, кувшины и кубки для вина, вот светильник с оливковым маслом и носилки.

– А это что? – спросил писец, указывая на стоявшую в углу статую, покрытую легкой кисеей.

– Этого, – ответил бог, – не трогай, иначе потеряешь все имущество.

– Если бы я прожил на свете десять тысяч лет, то и тогда бы не дотронулся до этой вещи, так как считаю, что после мудрости лучше всего богатство. А что это виднеется вон там, вдали? – спросил он немного погодя, указывая на величественный дворец, окруженный садом.

– Это княжеское поместье, – ответил бог. – Там дворец, пятьсот мер земли, сто рабов и несколько сот голов скота. Поместье огромное, но если ты думаешь, что твоя мудрость справится с ним…

Писец снова припал к ногам Амона, обливаясь слезами радости.

– О господин! – воскликнул он. – Где ты видел такого безумца, который вместо кружки пива не пожелал бы бочки вина?

– Слова твои достойны мудреца, делающего самые сложные вычисления, – сказал Амон.

Он произнес несколько слов заклинания, и они перенеслись во дворец.

– Вот здесь у тебя, – молвил добрый бог, – чертог для пиршеств, а в нем раззолоченные диваны, кресла и столики, выложенные разноцветным деревом. Внизу кухня и кладовая, где ты найдешь мясо, рыбу и печенья. Наконец, подвал, наполненный прекрасными винами. Вот тут спальня с подвижной кровлей, чтобы твои рабы навевали тебе прохладу во время сна. Полюбуйся на ложе из кедрового дерева, покоящееся на четырех львиных лапах, искусно отлитых из бронзы. Вот шкаф, полный одежд, а в сундуках ты найдешь кольца, цепи и запястья.

– А это что? – спросил писец, указывая на статую, покрытую вуалью, затканной золотыми и пурпурными нитями.

– Это как раз то, чего ты должен особенно остерегаться, – ответил бог. – Стоит тебе прикоснуться – и пропало все твое богатство. А таких поместий в Египте не много. Кроме того, тут в шкатулке лежат десять талантов в золоте и драгоценных каменьях.