Фантомный бес

Пряно пахли цветы, негромко стучал молоток кузнечика, где-то вдалеке ухнул сонный товарняк. Олег неосознанно, как во сне, поднялся в передний вагон и сел в середине справа, у того окна, которое много лет назад, во времена его детства, было заколочено фанерой. Впрочем, сейчас едва ли он помнил об этом. Начального толчка он не ощутил. Просто дрогнули и двинулись кусты, куда-то завалились заборы и дома поселка, потянулись перелески, убранные поля, темные стога, столбы, мосты через овраги и тихо блистающие речки. Показались дома окраины. Проплыл Спасо-Андроников монастырь. Трамвай закончил свой путь на улице Куйбышева, которую бабушка, милая, добрая, старенькая, упорно называла Ильинкой. Наполовину въехав носом на Красную площадь, трамвай застыл. Несмотря на едва просыпающийся рассвет, за веревочным оцеплением стояли бескрайние тысячи молчаливых людей. В полуоткрытое трамвайное окошко залетал прохладный ветер. Но петли из толстых веревок под высокими перекладинами на деревянных помостах висели неподвижно. Поверх голов толпы Олег разглядел бесчисленные транспаранты. Некоторые лозунги ему удалось прочесть: «Смерть презренным собакам!», «На виселицу подлых отравителей!», «Нет пощады убийцам и шпионам!».

«Ведут, ведут!» — прошелестело в толпе.

«Кого?» — неслышно спросил голос. «Да врачей-убийц, кого ж еще!» — так же неслышно ответил другой голос.

Но это были не врачи.

И шли они медленно.

На трибуне Мавзолея молча стояли люди в черном.

От устья Ильинки до Мавзолея метров сто, не больше. Тут бы лучше с оптическим. Да где взять? А если шрапнелью из двух стволов? Сектор поражения заметно расширялся. Олег брал в руки прекрасную тяжелую тульскую двустволку шестнадцатого калибра. Ничего, попробуем и с этим. А что, если в патроны с крупной дробью напихать кусочки железа? Он только не знал, дозволено ли садиться в трамвай с оружием. Оказалось, можно.

Однако трамвай на Ильинку в этот раз не повернул. Он проскочил какие-то переулки, по мосту проплыл над черной водой реки с зеленоватыми разводами нефти и чешуйками бликов от дальних фонарей. Остановился у приземистого здания, в котором, как позже выяснилось, размещался штаб военного округа. Трамвай неслышно рассек скупо освещенную грязно-желтую стену, нырнул вниз и остановился, когда окно переднего вагона, у которого сидел Олег, совместилось с дверным проемом полуподвальной комнаты. Слабо светилась забранная решеткой лампочка. На топчане, в комьях шинелей и одеял, беспокойно спал человек. «Женщину, я требую женщину», — бормотал он во сне, слегка хлюпая губами и пуская пузыри. Внезапно он сел, провел рукой по лысине, близоруко прищурился. Его карие глаза расширились.

— Ты кто? — спросил хрипло. — Тебя прислали убить меня?

Он беспомощно дернулся, солдатское одеяло свалилось с колен на пол. Олег увидел раздавленного, обреченного человека. Стрелять не имело смысла.

— Нет, — сказал Олег. — Никто меня не посылал. Я сам.

— Тогда зачем?

— Не знаю.

Бывали минуты, когда Олег проклинал волшебные трамвайные поездки, но отказаться от них было выше его сил. Да и смел ли он отказаться? Это как повернуть созвездия на небе. С какой-то неземной точностью и мягкостью из-за темных малиновых кустов, из-за двух тощих рябин, выплывали два вагона с тускло горящими лампами. Олег отодвигал книгу, гасил сигару, тихо спускался по лесенке, неслышно входил в передний вагон.

В одну из теплых ночей вагоны бесшумно носили его по ближайшим перелескам, по спящему поселку. Олег слышал тихие голоса полуночников, кое-где таинственно светились окна дач, и он, преодолевая внутренние запретные барьеры, заглядывал в эти окна. Большей частью он видел самые обыкновенные сцены ночной жизни, но изредка — нечто диковинное, загадочное или даже страшное. Красивая полуголая женщина стоит, прижавшись к стене, а четверо мужчин заговорщицки шепчутся у стола. Что здесь происходит? Но вагон уносил его дальше, не давая времени не только на вмешательство, но даже и на раздумье. В последние августовские дни он способен был видеть только стоп-кадры, но чем дальше в прошлое уносился трамвай, тем более продолжительные сцены показывало его окно.