Фантомный бес

Светало, когда трамвай вернулся на дачный участок. Олег выбрался из вагона, вдохнул пахнущий цветами и скошенной травой воздух, слегка расправил плечи, преодолевая одеревенелость мышц, и впервые за все время путешествий спокойно оглянулся на второй вагон, шурша уползающий в кусты.

За неделю до своего семидесятилетия художник-график Олег Захава ждал трамвая на конечной остановке в Богородском. В длинном до пят плаще и темной шляпе с обвисшими полями он напоминал героя послевоенного итальянского кино. Подошел его номер, обыкновенный красный трамвай марки «Вагонка Татра», сработанный на Смишовских заводах. Тяжело взобравшись в салон, художник с облегчением опустился на причудливо изогнутую раковину пластмассового сиденья. Бессознательно он сел справа в середине вагона. Глянул в окно и увидел ее. Не поверил глазам, встряхнул головой. Пальцем скинул на затылок шляпу. Она стояла в пяти шагах среди прочих людей, ожидавших трамвая другого маршрута. Нет, она, конечно, тоже немного постарела. Но главное — сквозь морщинки прекрасно бледного лица, сквозь небрежно-элегантную одежду все так же изумительно видна была летящая стать ее тела, все так же глаза ее посылали прекрасный озорной сильный свет.

Вот оно, одно из расщеплений миров. Прямо тут, как на ладони.

Заваде снится Захава, а Захаве — Завада.

Кто из них кто? Захава не смог рассказать ей про двумерное время. Зато мог мгновенно набросать рисунок — сильный, резкий, завораживающий. Вот почему это не только не смущает его, но — радует. Оказывается, как художник он тоже состоялся. И ему очень нравится собственная итальянская шляпа с обвисшими полями. Стильно и круто. Расщепляйтесь, раздваивайтесь, расстраивайтесь миры! Мы — за!

Все соединилось на мгновение — окошко трамвая, ее фигура в полный рост, свет ее глаз. Он смотрел оцепенело. Все-таки она приехала. Пришла. Почему-то именно так он это принял. Он попытался встать. И было встал уже. Ее взгляд скользнул по площади, по нарядным людям, по вагону, где сидел Захава-Завада. На секунду она увидела его. Глаза ее вспыхнули. Преодолевая навалившуюся слабость, он выпрямился. Держался за спинку сиденья, чтобы не упасть. Двери вагона закрылись. Трамвай дернулся и пошел. Чуть дребезжа, он быстро набрал ход, и она исчезла в толпе.

Игла в шкатулке

(… из сонного бреда Олега)

Олег, не предал ли ты науку в те далекие времена, когда тебя волновала проблема двумерного времени? Великий поворот в теории. Но ты не рискнул ринуться в него — по слабости, по дурости, по лени? По трусости?

Предал?

Разумеется. Стал предателем.

Но ныне к этим штукам и к этим шуткам надо относиться легко.

Двумерное время? Смешно.

Откроют и без тебя.

Уже почти открыли. Осталось два шага.

Ты думал, какую математику для этого придумать? Как дифференцировать, когда у времени две оси? (Производные, частные по времени… Обратное время? С загибами? С петлями?)

Забудь.

Мир разворошен. Мир сходит с ума.

В этой убогой трехмерности, в этой пошлой ниточке времени побеждают безумцы и бесы.

Во-первых, их, собравшихся вместе, больше.

Во-вторых, они наглее. А некоторые из них особо коварны и хитры.

Милые, простодушные люди в растерянности.

Интересно, существует ли главный бес?

Где он? Как выглядит?

Не притворяется ли? Не выдает ли себя за другого?

Достаточна ли наша оптика, чтобы разглядеть его?

И почему, кстати, фольклор радостно наделяет бессмертием всяческих злодеев и негодяев — Кощея, Дракулу?.. (Несчастный бродяга Агасфер, видимо, исключение.)