Фантомный бес

Разумеется, Юлий Харитон был осведомлен, что в Берлинском университете ведет свой семинар Альберт Эйнштейн. Ему хотелось попасть хотя бы на один из них, задать великому физику вопрос, другой. А вдруг удастся затеять дискуссию? Но посольский работник, который его опекал, решительно отсоветовал. «Не надо светиться, не надо лишних связей, сейчас не время. Да и кто вы такой, чтобы спорить с самим Эйнштейном?» Харитон, человек по натуре тихий и покорный, возражать не стал. По дороге домой он остановился у афиши «Юный скрипач из Нью-Йорка играет Баха и Бетховена». «Вот бы сходить!» — подумал он, но никаких шагов не предпринял. Ему и в голову не могло прийти, что в холле концертного зала он мог бы запросто подойти к самому знаменитому физику планеты, так много места занимавшему в его сознании и воображении.

В итоге не удалось ему в ту пору увидеть ни Эйнштейна, ни его сотрудников и учеников. По-своему примечательно, что он мог бы, да все же не увидел Лео Силарда, которой вскоре, независимо от него, тоже задумается о цепных реакциях, правда, куда более мощных, ибо речь пойдет не о нежной химии паров, но о физике ядер тяжелых металлов. Но задумается об этом Лео позже, года через три. А в этот год он патентует изобретенные им электронный микроскоп и линейный ускоритель.

Открытый заговор, или Что думал Фрейд о большевиках

Институт интеллектуальной кооперации Лиги Наций предложил Эйнштейну поделиться своими мыслями о международных проблемах, которые могут обостриться. Ученый немедленно задумался о войне, поскольку понимал, что она, жестокая и страшная, приближается. Люди переполнены агрессии. А их лидеры особенно. Под влиянием порыва он сел и написал письмо Зигмунду Фрейду:

«Дорогой профессор Фрейд! Предложение Лиги Наций дает мне прекрасную возможность обсудить с вами вопросы, которые в последнее время меня одолевают. Возможно ли контролировать эволюцию рода человеческого таким образом, чтобы сделать его устойчивым против психозов жестокости и разрушения? Существует ли для человечества путь, позволяющий избежать опасности войны?

По мере развития современной науки расширяется знание того, что этот трудный вопрос включает в себя жизнь и смерть цивилизации — той, которую мы знаем; тем не менее все известные попытки решения этой проблемы заканчивались прискорбным фиаско…

Что касается меня, то привычная объектность моих мыслей не позволяет мне проникнуть в темные пространства человеческой воли и чувств. Тут необходимы ваши обширные знания о людских инстинктах… Капризы ментальных хитросплетений делают политиков (включая видных) неспособными измерить глубину собственной некомпетентности. Но я уверен, что вы способны предложить методы из области воспитания и образования, которые позволят преодолеть это препятствие… Я имею в виду вполне определенную, малочисленную группу индивидов, которые, пренебрегая моралью и ограничениями общества, рассматривают войну как средство продвижения собственных интересов и укрепления их персональной власти… Как следствие, рождается трудный вопрос: как возможно, что эта малая клика подчиняет волю большинства, вынужденного нести потери и страдать в войне, в угоду их персональным амбициям? (Говоря «большинство», я не исключаю вояк любого ранга, выбравших войну своим ремеслом и верящих в то, что они защищают высшие интересы своей расы и что нападение — лучший способ обороны.) Обычный ответ на этот вопрос состоит в том, что меньшинство в данный момент является правящим классом, и под его пятой — пресса, школы, а чаще всего и церковь. Именно это позволяет меньшинству организовать и направить эмоции масс, превратить их в инструмент своей воли. Однако даже этот ответ не ведет к решению. Из него рождается новый вопрос: почему человек позволяет довести себя до столь дикого энтузиазма, заставляющего его жертвовать собственной жизнью? Возможен только один ответ: потому что жажда ненависти и разрушения находится в самом человеке. В спокойные времена это устремление существует в скрытой форме и проявляется только при неординарных обстоятельствах. Однако сравнительно легко вступить с этой жаждой в игру и раздуть ее до мощи коллективного психоза…

Я знаю, что в ваших трудах мы можем найти, явно или намеком, пояснения ко всем проявлениям этой срочной и захватывающей проблемы. Однако вы сделаете огромную услугу нам всем, если представите проблему всемирного замирения в свете ваших последних исследований, и тогда, быть может, свет истины озарит путь для новых и плодотворных способов действий.

Искренне Ваш, А. Эйнштейн»

Фрейд почти сразу отозвался длиннющим письмом, которое физик читал с волнением. Некоторые мысли и соображения автора привели его в восхищение, но и заставили тяжело задуматься.

Из письма психоаналитика физику:

«Неизбежна ли война?»

Вена, сентябрь 1932

Дорогой господин Эйнштейн!