Фандом

– Они и правда хотели!.. – всхлипывает Нейт. – Правда хотели отрезать мне руки, за то что я снял перчатки.

– Чудовища! – Эш сочувственно смотрит на него.

Толпа расходится, охранники возвращаются по местам, словно ничего особенного не произошло. Словно отрезать руки четырнадцатилетнему мальчишке для гемов – само собой разумеется.

Уиллоу подходит к нам – я так и стою, обняв Нейта, – и смотрит на нас удивлённо и немного виновато. Я отвечаю ему гневным взглядом, отказываясь отворачиваться и опускать глаза в пол. Мы оба знаем, что он бы ничего не сделал, не остановил бы наказание, если бы не Элис. Я помню, что он сказал тогда в саду: «Так было всегда». Я вспоминаю девять петель на виселице, гирлянду человеческих тел, знаки с перечёркнутой обезьяной, мальчика на коленях с вытянутыми вперёд руками и чувствую, как меня переполняет гнев, как я расту, превращаясь в исполинского великана сорока футов ростом. Я не хочу говорить Уиллоу о любви. Я хочу задушить его голыми руками. И, судя по выражению его лица, он об этом догадывается.

Элис нежно берёт Уиллоу под руку. Уводя его, она бросает на меня короткий взгляд.

– Спасибо, – одними губами выговариваю я.

Элис улыбается своей прекрасной улыбкой и подмигивает мне на прощание.

Глава 27

Однажды папа рассказал мне интересную историю про лягушек.

«Если бросить лягушку в кастрюлю с кипящей водой, она выпрыгнет, сжимая лапками свою обожжённую зелёную задницу. Но если положить ту же лягушку в кастрюлю с холодной водой и медленно нагревать, бедная глупышка никуда не денется. Так и будет сидеть и дуть на лапки, пока вода не закипит и лягушка не сварится».

Папа знает кучу всякой всячины. Наверное, от него Нейт и унаследовал страсть к учёбе.

Сейчас я чувствую себя на месте той, первой лягушки. Как будто меня бросили в кипящую воду и задница у меня в огне. Но другие дефы, они все – как вторая лягушка. Они так долго сидели в этой кастрюле, что привыкли к горячей воде. Ребёнку чуть не отсекли руки, а у них всё в порядке, все молчат. Назвали тебя обезьяной – не важно, бывает. Охранник тебя чуть не изнасиловал или вообще пристрелил – подумаешь, такой уж выдался денёк.

Однако в отличие от первой лягушки прыгать мне некуда. Я вынуждена сидеть в этой мерзкой кастрюле и считать дни до казни.

Вернувшись в хижину, Нейт залезает на койку. Даже Саскья смотрит виновато, подсовывает ему лишний кусок хлеба и накрывает одеялом. Опускаются сумерки. Мне пора идти в сад, к Уиллоу, на последнее свидание. Перед уходом я нежно целую Нейта в затылок, вдыхая его полудетский аромат. Он вздрагивает во сне, и я целую его ещё разок, на всякий случай.

– Помни, – говорит Саскья, провожая меня к Уиллоу, – помни: ты просто прикидываешься, что он тебе нравится.

– Ничего, Саскья, я всё понимаю. Ты же видела, что случилось на рынке.

«К тому же Уиллоу держит безногого брата в цистерне с водой», – думаю я.

Саскья улыбается всезнающей улыбкой:

– Что гем, что деф – все мужики недоумки!

Выдавив слабый смешок, я бегу в сад, не замечая холодного ветра, повторяю про себя реплики, которые скоро скажу Уиллоу. Это самая важная сцена – поворотная точка сюжета, после которой Уиллоу отправится вслед за Розой в город. Слова путаются, наползают друг на друга, не хотят выговариваться. Я не желаю говорить Уиллоу о любви. Меня так и подмывает сказать ему, какой он мерзавец и придурок.

В тёмной глади озера отражается идеальный круг луны. Странно, как простое отражение может выглядеть таким настоящим, реальным, как оригинал. Я поднимаю камень и, помедлив и хорошенько прицелившись, разбиваю отражение луны на тысячу серебряных кусочков.

– Виола!

К озеру, склонив голову набок, спешит Эш. Что-то в его облике затрагивает потайные струны в моей душе, и они звучат нежной мелодией.

– Что происходит? – спрашивает он.

– О чём ты?

– Я узнал девушку на рынке, ту, в красном платье.

Видимо, у меня удивлённое выражение лица, потому что Эш со вздохом поясняет:

– Ту самую, с большими ногами.

Не знаю, как выпутаться и что объяснить, к тому же у меня совсем нет времени. Через несколько минут мне надо быть в саду.

– Слушай, всё так сложно…

– Ты говорила, что она не гем. – В голосе Эша звучит обида, будто его предали.

– Она не гем.

– Значит, она действительно шпионка?

Взяв Эша за руку, я говорю:

– Когда-нибудь я тебе всё объясню. Честное слово.

– Я показал тебе такое… А у тебя секреты от меня?

Эш вырывает руку, и я его не виню. Я прекрасно понимаю его раздражение и гнев.

– Говорю же… обещаю… Расскажу, но потом. Я очень спешу.

Эш недоверчиво оглядывает меня с головы до ног.

– Только не говори, что идёшь на свидание сним!

– Иду.

– Но как он может тебе нравиться, после того что ты видела? После того, как он не заступился за Нейта?

– Я всё понимаю.

– Ты понимаешь, что он никогда не сможет быть с тобой… по-настоящему. Закон запрещает такие союзы. Тебя отправят на эшафот!

– Эш, я всё отлично понимаю.

– Так зачем же ты идёшь к нему?