Фадеев

Да, в том старом варианте действие романа у Фадеева должно было происходить на Урале, в Москве, в Пензе, а не на Енисее. Главное же в этой истории то, что «новаторы», авторы эксперимента на Енисее не были заурядными авантюристами, как говорил о них Фадеев и как представил их в облике Лесных Александр Бек.

Это были люди-герои, работавшие в условиях лагерей.

Но совершенно ясно, к этой истории нельзя идти с заранее заготовленной концепцией — консервативной или прогрессивной, а только от жизни, от суровой трагической правды, независимой от любых новаций и перемен.

Идея «открытия века» была подсказана Фадееву сверху. То ли И. В. Сталиным, то ли Л. П. Берией и Г. М. Маленковым — существуют разные мнения. Есть несколько наметок в фадеевских черновиках на этот счет. Но подобный сюжет исчез из замысла еще в 1953 году. Чутье истинного художника всегда побеждало в нем.

А те восемь глав из незавершенного романа, которые мы знаем, написаны с блеском, мастерски, полнокровно и говорят о том, что Фадеев до конца своих дней остался верен самому себе — шел не от идей, даже самых заманчивых, остросюжетных, а от жизни.

— Может быть, Фадеев что-то сжег? — не раз задавали вопрос сестре писателя Татьяне Александровне.

— Нет, не думаю, — неизменно отвечала она.

В самом начале работы над романом «Черная металлургия» Фадеев писал: «В голове, как говорится, сумбур вместо музыки, а когда из всего этого начнет кристаллизоваться «нечто» — сказать не могу. Но — верю в талантливые силы природы человеческой, — да осенят они меня крыльями своими еще хоть разочек!»

Но «талантливые силы» осеняли писателя на этот раз все реже. Он уже не чувствовал в себе «столько сил, как раньше». В борении с трудностями он переживал частые минуты отчаяния.

Фадеев говорил, что для него не закончить этот роман — «то же самое, что насильственно задержать роды, воспрепятствовать родам. Но я тогда просто погибну как человек и как писатель, как погибла бы при подобных условиях роженица». Так и случилось.

Фадеев переживал чувство стыда оттого, что «Черная металлургия» создается так трудно и так медленно. Он признавался в этом неоднократно, но в этих признаниях не говорил всей правды о несоразмерности результата затраченным усилиям. Он полагал, что «распишется», преодолеет отставание, наверстает в конечном счете свои несколько преувеличенные сообщения об уже сделанном и свои обещания о сроках окончания романа.

Хотя Фадееву было свойственно «медленнописание», он все же по опыту работы над «Молодой гвардией» знал, что при вдохновенном труде способен создать большую вещь в относительно недолгий срок. В борении с трудностями он переживал частые минуты отчаяния. Однако он долгое время не хотел сдаваться. Работа над «Черной металлургией» — это мучительный процесс преодоления упадка творческой работоспособности. Причин было достаточно. Частые отрывы от работы над романом ради общественных дел и по болезни требовали длительных усилий для обретения творческого настроения.

Но все же в течение четырех лет работы над романом у Фадеева были периоды, когда он чувствовал себя физически в удовлетворительном состоянии. А потому и ссылки на болезнь и занятость делами внетворческого характера оказались уже недостаточными, чтобы объяснить, почему за несколько лет работы роман так мало продвинулся вперед. И когда все «объясняющие» и «извиняющие» мотивы были исчерпаны, когда многократные обещания закончить роман в самое ближайшее время остались неоправданными, — в этот момент необходимость внести в задуманный сюжет некоторые изменения, продиктованные внелитературными обстоятельствами, стала тем новым мотивом, за который схватился Фадеев в попытках оправдать в глазах общественности свою неудачу с последним романом.

Задумав писать произведение широко, панорамно, Фадеев затем решает сузить диапазон произведения, сделать более локальными «ландшафты» действий, усилив и выделив собственно житейскую, семейно-бытовую проблематику.

«Говоря очень условно, — сообщал он в одном из писем, — роман, строившийся как «Война и мир», строится теперь, скорее, как «Анна Каренина».

Один из эмоциональных, идейно-нравственных рефренов задуманного романа как раз в том, что в жизненных ситуациях «нельзя решать вопрос по справедливости «без психологии», тем более если речь идет о социалистической законности как форме общественного выражения правды и добра.

В эти годы, как уже сказано, Фадеев часто испытывал «жажду творчества», находился в состоянии «необходимого для творчества душевного равновесия».