Фабрика уродов

— Наол — важный стратегический пункт для протектората, и многое завязано на отношениях с его светлостью герцогом Наольским. А он в последнее время итак не горит любовью к Блистательному и Проклятому, учитывая перспективу войны, которая разорит его земли, — присоединился к нему Фер. — Вы добавите бочку дегтя в эту нелюбовь, когда настроите против себя барона, чей отец был близким другом герцога. В то же время наш арест не продлится долго, учитывая отсутствие у вас каких либо юридических оснований. А главное, он соответствует нашим интересам — задержаться в городе. Мы испытаем временные неудобства и не потеряем ничего. Вы рискуете потерять карьеру.

На протяжении всей этой тирады Кегнит молчал, буравя глазами то одного, то другого Малигана. Оба спокойно выдержали дуэль взглядов.

Наступила пауза, которая тянулась очень долго, нарушаемая только раздраженным сопением Корта. У палача Выродков чесались кулаки.

Кегнит напряженно думал, не пытаясь скрыть работу мысли за пустопорожними фразами или отвлекающими жестами.

Все стремительно обострялось и усложнялось. Сейчас происходящее уже не частное дело кучки дворян и одного мастер-лейтенанта. Тут все серьезнее.

Второй департамент Блистательного и Проклятого против клана Малиганов.

И где-то в доме бродит чертов вампир! Возможно, какой-нибудь отставной кровопивец из диверсионных отрядов Белого Герцога, наводивших такой ужас на лютецианцев. В сочетании с палачом кланов — бомба, которой можно подорвать целый форт.

Или даже город размером с Наол.

Наконец, Джеймс Кегнит нарушил молчание.

— Ваши слова, Генри, звучали так, словно вы хотели мне что-то предложить.

Генри Уильямс, граф Тассел, он же Ришье Малиган, известный как капитан наемной роты Лисий Хвост, поднял голову и усмехнулся.

Так мерзко, что у мастер-лейтенанта пробежал по спине холодок.

— То же, что предлагал чуть раньше мой дражайший дядюшка Корт… — зеленоватые глаза бывшего графа словно заледенели изнутри. — В задницу шахматы, мессир Кегнит. Давайте займемся массовыми убийствами.

* * *

Сержант Бергман напрягся как пружина.

— Ч-что?

В желудке мастер-лейтенанта образовался огромный, угловатый кусок льда.

— Убийствами, мессир граф? — повторил он негромко, больше для того, чтобы выгадать время. Прикинул, успеет ли дотянуться до шпаги, лежащей перед Ришье… увы, шансов немного.

Напряжение как натянутая струна.

Ришье улыбнулся. Зеленоватые глаза вдруг оттаяли, он слова стал обаятельным бездельником Тасселом:

— Нет-нет, не взаимными, мой дорогой Джеймс. Я предлагаю вам сделку. Договор. Взаимное обязательство. Вы поможете мне убить несколько человек и забрать то, ради чего нам пришлось покинуть Ур и забраться в эту дыру. А мы покинем город в течение двух дней.

Он даже поднял два пальца в воздух.

— И перестанем быть вашей головной болью.

Кегнит смерил его недоверчивым взглядом.

— Вы понимаете, кому предлагаете подобную сделку?

— Предполагаю, что человеку, который умеет организовать хорошую резню, — сказал Ришье.

— Я офицер на службе Его Величества! — фраза была пошлая до отвращения, но он на нашел ничего лучше.

Кегнит искренне оторопевал.

Пять минут назад он диктовал условия, а сейчас этот Лисий Хвост в наглую вербует его — офицера Второго Департамента. Хаос поглоти этих Малиганов!

В то же время происходящее становилось все интереснее.

— Тогда вам должно быть близко понятие слова «дипломатия». Разве не один знаменитый человек назвал политику — массовым убийством невинных, а дипломатию — способом эти убийства оправдать? — Ришье посмотрел на лейтенанта. — Или это уже не слова Витара Дортмунда? Не волнуйтесь о законности и этичности действий. Люди, которые должны умереть — преступники и негодяи. За голову одного из них в Уре до сих пор назначена немалая награда, и наше семейство не будет на нее претендовать. Вы сможете записать все в свой личный актив.

— Я не покупаю кота в мешке, Генри.

— Тогда купите у меня жабу.

Кегнит не сразу расшифровал намек, но инстинктивно напрягся.

— Жабу?

— Кхандир Калешти. Один из пальцев Гильдии Ночных ангелов. Бежал из Ура в результате конфликта с одним из Баронов крови. Позже был заочно обвинен в изготовлении и распространении некры и приговорен к посмертным работам на рудниках. Вы получите его тело.

Кегнит с трудом удержался от возгласа. О Кхандире Калешти он был премного наслышан — и не только по службе. Рико в частном порядке рассказал немало о своем бывшем боссе, всякий раз неизбежно срываясь на восторженные эпитеты и кровавые подробности. Душегуб и головорез, воплощение дурных наклонностей, пнедориец Калешти был прозван Жабой не только за свою неприятную внешность, но и за абсолютное хладнокровие, с которым сеял вокруг себя семена зла. Он исчез из города больше десяти лет назад, и оставив после себя легенду, которая в чем-то оказалась хуже и страшнее прообраза.