Extensio

- Будешь тут крепким, - проворчал гоблин. – С вами глаз да глаз. Я ж тебе говорил, что я не валун. Чуть не свалился. Джим, представляешь, он меня так бросил, что я на противоположной стороне вагона повис! Мог свалиться же!

- Ну ладно-ладно, - проворчал гном. – Не свалился же!

- Меня другое интересует! – спросил Джим. – Как вы умудрились закрыть окно?

- Знаешь, - захихикал наверху гоблин. – У тебя за дивным изобретением человеческой цивилизации под названием унитаз обнаружился не менее дивный вантуз. Гном во всяком случае сказал, что эта забавная штукенция называется именно так. Малин меня подержал, а я этой присоской прекрасно закрыл окно. Ты будешь нас принимать обратно или нет? Я чувствую запах чего-то вкусного! Кстати, незадолго до нашей стрельбы кто-то сунул под дверь записку.

- Прости, Джим, но мы ее прочитали, - прогудел гном. – Она была развернута. Но прочитали слишком поздно. Да и все равно бы я не удержался. Что там с блинчиками?

- Простите, блинчиков не было, - пробормотал Джим, принимая беглецов с крыши вагона.

Записку он прочитал через минуту. В ней рукой Эмили были написаны три слова: «Не делай глупостей».

[1] - Iron Maiden «Железная дева») — британская хеви-метал-группа

Глава двадцать пятая. Престидижитация и Мэри Сью

Гоблин сломался на пятом биг-маке. Обгрыз его по краям, выел до середины начинку, даже посидел минут десять в туалетной комнате, все было безрезультатно. Еда стояла где-то в районе горла и добавлять ее можно было только за щеки. Даже запить пивом съеденное не удавалось. Каждый следующий глоток пеной выходил через нос. Стараясь не наклоняться и не чихать, гоблин осторожно прислонился к стене. Возможность отлежаться ему тоже не грозила. Можно было только отсидеться.

- Я самый несчастный человек на свете, - пробормотал он, тяжело дыша. – Понятно, что именно в той степени, в которой гоблина со склонностью к филологическим извращениям можно считать человеком. С другой стороны, вот ты, Малин, разве не говорил однажды, что даже кошка – она тоже человек? Говорил. И что я наблюдаю? Вот я – тоже человек и даже не кошка, а мыслящий гоблин. Вот оно – человеческое счастье. Передо мной. Амброзия! Я еще не забыл его вкус. Мои рецепторы жаждут его. Я его алчу. А употребить не могу.

- Успокойся, - попробовал утешить приятеля Малин, продолжая портняжить. – Мы же никуда не спешим. Нам еще два дня ехать. Ну, или полтора. Еще будешь обертку от этих биг-маков разворачивать и вылизывать. Ты же не медведь? Наесться на полгода вперед все равно не получится.

- А было бы неплохо, - икнул гоблин. – Представляешь? Собираешься так в дальний путь и набиваешь едой живот. Но не перевариваешь ее, а просто несешь в себе. Ну, как в вещмешке, но не на спине, а спереди. Уже внутри себя. И вот захотел насытиться, отправляешь в переварку котлеты. Они вот лежат где-то здесь, у печени. А захотел сладкого, двигаешь к кишечнику пирожок. Он у тебя слева. Или пряничек. Но с пряничком будет чуть сложнее. Он же сверху. Как вам такое?

- Не очень, - признался Джим. – В животе же нет вкусовых рецепторов. Если хочешь почувствовать вкус пищи, придется тебе поступать по-коровьему.

- Это как же? – не понял гоблин.

- Жвачку жевать, - объяснил Джим. – Корова же не пирожками питается, ей приходится траву есть, а с травой все непросто. Пожевал, пожевал – съел. Попереваривал, слегка отрыгнул, снова пожевал – съел. И так до победного.

- В смысле? – не понял гоблин. – Что значит – слегка отрыгнул?

- Блеванул, - хмыкнул гном. – Но изо рта не выпустил.

- Да чтоб вам! – скривился гоблин и ринулся в туалетную комнату, откуда тут же раздались характерные звуки. Не прошло и пары минут, как гоблин вернулся в купе умытым и изрядно приободрившимся. Кивнув Малину, он легко расправился с остатками биг-мака и так же легко и с удовольствием допил пиво.

- Только не надо мне рассказывать о том, что подобное практиковали римские патриции, - довольно икнул гоблин. – Они это делали с жиру, а я с голоду. Разница есть.

- Безусловно, - согласился Джим. – К тому же не могу считать себя знатоком истории, но не припомню что-то ни одного патриция гоблина.

- Меня там просто не было, - вздохнул гоблин.

- Ну, как вам?

Малин встал, застегнул последнюю пуговицу, смахнул невидимую пылинку и встряхнул на плечиках два почти что смокинга, которые ему удалось сотворить из костюмов Джима. Понятное дело, как сетовал еще в процессе работы гном, воротники и лацканы получились слегка великоваты, но на их переделку вручную требовалось куда больше времени.

- Потрясающе... – затаил дыхание гоблин. – Еще и белые сорочки... И блестящие галстучки-бантики... Да в этом... хоть на оскаровскую церемонию!

- На какую еще церемонию? – не понял Малин. – Ты чего несешь-то? Что это такое?