Extensio

Гудки в трубке сменились далеким, инопланетным шуршанием, затем шорохом, посвистом фона, снова гудками, вслед за которыми прорезался знакомый голос:

- Кэрол? Бог мой! Это ты?

- Это Джим, Меган, - сказал Джим. – Кэрол ведь убита, не так ли? Вы говорили со мной и с Мией в управлении полиции Города. Помните? Да и звонили позже. И вот я добрался до этого телефона.

- Джим, - устало выдохнула Меган. – Да, я помню вас. Чем я могу вам помочь?

- Я очистился, - сказал Джим. – Удалил эту программу, которая могла меня фиксировать. Теперь вы можете говорить все напрямую. Вы ведь кое-что скрыли от меня? Или даже ввели меня в заблуждение? Не хотите облегчить свою совесть? Я уезжаю и не скоро смогу связаться с вами.

- Вы нашли Эмили? – спросила Меган.

- Еще нет, - ответил Джим.

- Если найдете, не приближайтесь к ней, - ответила Меган. – Я не знаю, что вы успели узнать, не знаю, насколько можно сейчас доверять этой линии, Кэрол говорила, что попасть к этому телефону невозможно, во всяком случае кому-то со стороны, но вы там. Но я скажу, что мне удалось узнать. И вы, и Эмили объявлены в Инфернуме в розыск. Я уж не говорю о наемных убийцах. Они тоже уже наняты. Если вы подойдете к Эмили и при этом будете знать, что это Эмили, ваш контакт будет зафиксирован, сколько бы раз вы не перезагружали свое нутро. Это нельзя извлечь. Это было заложено и в вас, и в саму Эмили еще Кэрол. Заложено на самое дно. Иначе говоря, это то, на чем вы созданы. Это ваша суть. Удалить это – нельзя. Но опасность прежде всего грозит Эмили. Вас могут вести, пока вы ее не найдете. Ясно?

- Нет, - ответил Джим. – Неясно. А если это произойдет за границами Инфернума? Какие там могут быть средства контроля? И что они смогут зафиксировать? Момент узнавания? Каким образом?

- Это будет не просто момент узнавания, - ответила Меган. – Считайте, что это будет нажатием на большую красную кнопку. Где бы вы ни оказались. Я могу вам еще чем-то помочь?

- Скажите, - Джим помолчал пару секунд. – Вы были у Кэрол дома? В ее настоящем доме вы были?

- Да, конечно, - сказала она. – Мы были соседями.

- У нее был дома старый игровой шлем, вымазанный кровью? – спросил Джим. – Ну, принадлежавший какому-то мальчишке?

- Да, - сказала Меган. – Но этот мальчишка умер еще до того, как была создана игра. За много лет. Умер, в шлеме, в игре. Неизлечимая болезнь, так бывает. Но мальчик провел последние секунды своей жизни в сказке. Этот случай вдохновил Кэрол. Она узнала о нем и даже успела выкупить у престарелых родителей мальчишки еще до их смерти его атрибуты. И стала создавать Extensio. Это всего лишь символ, Джим.

- И это все? – спросил Джим.

- Надеюсь, что нет, - ответила Мэган. - Прощайте, большего я вам пока сказать не могу.

В трубке послышались гудки.

Джим задержал дыхание и медленно положил трубку на рычаги. Оле стоял рядом. Он не стал спрашивать, кому звонил Джим. Вместо этого Джим сам спросил его:

- Что ты собираешь делать?

- Ухаживать за садом, - ответил Оле. – Ждать звонка. От кого-нибудь. Приводить в чувство Себастьяна или Мию, если они погибнут где-то и оживут здесь. И надеяться, что у тебя все получится. Боюсь, что мы в одной лодке, парень, даже если я остаюсь здесь.

- Что у меня должно получится? – спросил Джим. – Как можно совместить в одно целое пророчество, что я должен уничтожить Extensio, и необходимость его спасти?

- Знаешь, - осторожно предположил Оле, – у меня есть ощущение, что Extensio уже уничтожен. Почти уничтожен. Это как при хронической болезни. В какой-то момент обреченный больной чувствует прилив сил, обострение чувств, легкость, пусть и сопровождаемую странной лихорадкой, но именно легкость. Некоторые даже принимают это за кризис выздоровления. А это кризис смерти. Мне кажется, что нечто подобное должен испытывать и этот мир.

- Так он имеет личностное начало? – усмехнулся Джим.

- Не знаю, - пожал плечами Оле. – Может быть, воплощение? Ну или хотя бы сердце?

- Когда я отправлюсь в Форт? - спросил Джим.

- Подойди и возьмись за чемодан, - сказал Оле. – Ничего не забыл?

- Все на месте, - провел рукой по поясу Джим и подошел к упакованному чемодану. – А ты больше ничего не хочешь мне сказать?

- Знаешь, как я стал Оле Лукойе? – спросил Оле.

- Разве не игра сделала тебя таким? – не понял Джим.

- Я сам себя таким сделал, - ответил Оле. – Десять лет назад началось вторжение. Многое стало меняться. Я работал гримером и визажистом в Золотом Руне и мечтал о собственном шоу. Очень сильно мечтал. Перебирал книги, фильмы, ну и наткнулся на историю Оле Лукойе и историю Песочного человека. Выбрал первого. Имя понравилось. А дальше все было просто. Я мастерил зонтики, придумывал тексты, скетчи и читал все, что можно было найти об Оле Лукойе. Что может быть лучше шоу, в котором твой клиент спит? Даже начинал подбирать какие-то фармацевтические средства для усыпления. Но они мне не пригодились. Через год после вторжения что-то изменилось. Или это что-то плавно изменилось за год. Не только во мне, во многих. Короче, я стал Оле Лукойе. Ты понимаешь, что это значит?

- Что? – спросил Джим.