Extensio

Машина встала на чем-то вроде автостоянки, где в окружении шатров и палаток уже стояло с полудюжины таких же грузовиков и, спрыгнув с кузова, Джим сразу понял, что поесть ему пока не удастся. Вокруг стояли сотни, тысячи гномов, гном и гномьих детей и смотрели на меч в его руке. Смотрели, не говоря ни слова. Сразу за стоянкой шатры расступались и взгляду представала и прекрасная, и одновременно ужасная картина. Узкая, составленная из идеально ровных каменных плит дорога поднималась к центральной из трех сливающихся вершинами гор, миновала узкий мосток, под которым Джим предположил невидимую пропасть, проходила между двумя затейливыми сторожевым башнями, на которых угадывались пулеметы, и упиралась в огромные ворота, каменная резьба на обрамлении которых еще не была закончена. Створок на воротах не было, хотя гигантские петли для этих створок уже торчали из циклопических колонн. Но вместо створок непроницаемым пологом, чужеродным дымом в воротах колыхалась мгла. Из-за этого полога едва различимо доносился звон молотов.

- Куда идти? – спросил Джим, обернувшись к вылезшему из кабины Малину.

- Туда, - кивнул на полог Малин. – Подойти, крикнуть, что ты принес искомое. И идти. Но, боюсь, каждый, кто проходит через полог… лишается воли. Или гибнет.

- Или слепнет, - добавила Ибха.

- Или перерождается, - предположил гоблин.

- Ну, - Джим задумался, - если у меня вырастут рога или появится хвост, сразу не убивайте. Я согласен на долгий карантин.

- А если ты превратишься в гоблина? – спросил Элфрик.

- Ну, тогда без вариантов, - вздохнул Джим. – Кончать сразу.

Никто не засмеялся. Джим кивнул Ибхе, на плече у которой висела его тяжелая сумка, подумал, скинул с плеч плащ, снял шляпу и отдал все это гоблину.

- Можешь поносить пока.

- Может, сапоги тоже оставишь? – спросил гоблин.

- Пошли, - сказал Малин и зашагал к воротам.

***

Возле башен, на которых и в самом деле имелись пулеметы, правда направленные в сторону тех же ворот, были выстроены в полном боевом облачении два скирда гномов, а между ними стояли трое на удивление похожих друг на друга чернобородых гнома в разноцветных колпаках. На плече каждого висело по короткому автомату[4], в руках каждого сверкал мифриловым лезвием топор.

- Ворота надо делать из мифрила, - предположил Джим. – Иначе вырвут они тяжестью даже такие петли.

Похоже его или не услышали, или не поняли. Каждый из гномов поклонился смельчаку, прижимая к груди руку с топором, и Джим услышал три похожих имени:

- Филин, Фулин, Фалин.

- Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф, - пробормотал чуть слышно Джим, поклонился гномам и, сопровождаемый Малином, зашагал к воротам.

В двадцати ярдах от полога Малин остановился, приложил ладони ко рту и прокричал:

- Меч здесь!

- Пусть войдет только меченосец, - как будто произнесла сама гора, и полог мглы словно раздвинулся, но лишь на ширину одного гостя.

- Если вдруг увидите Патрокла, - Джим посмотрел на Малина. – Ну, мало ли. Или кого-то вроде него… Скажите… Нет, просто передайте привет.

- Просто иди прямо и никуда не сворачивай, - прошептал Малин.

***

«Не слишком ли много испытаний для одного дня?» - подумал Джим, проходя через образовавшийся в пелене проход и убеждаясь, что изнутри она вполне светопроницаема.

«И не слишком ли много таких дней для недели с небольшим пребывания в Инфернуме?» - подумал Джим, проходя мимо оцепеневших гномов с выставленными топорами и с бессмысленными выражениями лиц.

«И когда же я, наконец, займусь поисками Эмили?» - подумал Джим, выходя в длинный и широкий коридор с непостижимо высоким потолком.

«Однако… Когда гномы успели вырубить эти своды? Или это все было выделено им по условиям игры?»

- Нравится? – разнесся через десять минут ходьбы по длинному коридору уже под сводами богато украшенного зала тот же голос, что от имени горы выдохнул – «Пусть войдет только меченосец». – Иди сюда.

Зал приемов, которым заканчивался коридор, был огромен. По его краям были устроены величественные арки, которые вели в какие-то другие залы, над головой отраженным солнечным светом сияли огромные зеркала, тут же светились вполне себе обычные, но оправленные самоцветами лампы, поблескивал собранный из разных сортов камня затейливый пол, а в самом конце зала было видно что-то вроде возвышения , справа и слева от которого стояло еще два скирда гномов, не считая еще десятка самых рослых коротышек вокруг трона, на котором сидел человек. Ноги его опирались на стянутое веревками тело. Джим поправил эльфийский меч, который висел у него на плече, и зашагал к трону.

Дурин не подавал признаков жизни, может быть, потому что лежал на животе, и лицо его было повернуто к трону, но точно так же не подавали признаков жизни и воины вокруг трона. И гномы, стоящие в скирдах, тоже казались отлитыми из цветного воска. Их лица были пусты. Но не было пустым лицо человека, изможденного жизнью, поскольку морщины на этом лице смешивались с едва зажившими ранами. На лице человека средних лет прекрасно сосуществовали ненависть и хитрость, высокомерие и бездонная простота, злоба и усталость.