Эва, дочь трактирщика

Ева дождалась, когда Вальк принесет ей чая, позавтракала, проследила, чтобы отец тоже выпил горячего, а потом поторопила его домой – мама, мол, ждет, да и одежду сменить надо. Брокку было погано, но дурное настроение он скрывал, как мог, чтобы не расстраивать Еву, единственную из своих дочерей, которую уважает. Улицы, по которым они шли, были загажены больше, чем обычно, после вчерашних празднеств, а так как на небе было ни облачка, солнце безжалостно высвечивало все эти безобразия.

— Как сходили вчера? — все же спросил Брокк у дочери.

— Плохо. Барти сказал, что с ним даже коллеги из гильдии не разговаривали, а покупатели не подходили почти, ведь место для палатки было самое дальнее. Выручка – всего несколько монет.

— Барти больше не придет в трактир, — то ли вопросительно, то ли утверждающе проговорил Брокк.

— Не придет, — подтвердила Ева.

— Все, — выдохнул мужчина, — хватит. Сил моих уже нет. Не ладится у нас и не ладилось никогда, даже когда люди к нам ходили. Надо продать трактир – так хоть с долгами разберемся.

— Я тоже так думаю, папа.

— Уедем, — продолжил Брокк, — не хочу оставаться в городе. Поставим себе дом рядом с родичами, огород посадим, заживем спокойно, да и вам с Кисстен хорошо будет вдали от… — он запнулся и закончил: — Дряни всякой.

— Но сначала нужно продать трактир. Есть покупатель на примете?

— Найдем, — сказал не слишком уверенно Лэндвик.

Ева выждала до обеда, когда Брокк умылся-побрился, поел плотно, с женой переговорил да собрался обратно в трактир, чтобы поговорить уже с братом на ясную голову. Тут-то она и встряла.

— Папа, — протянула она, когда он спустился на первый этаж и стал надевать куртку, — я пойду с тобой.

— Нет уж, находилась, отдыхай.

— Нет, папа, — спокойно возразила Ева, — я пойду с тобой.

Брокк решил, что она просто хочет помочь в трактире, и потому согласился.

— Жена! — крикнул он в коридор, и из кухни высунулась белокурая Гриди. — Мы с Эвой в трактир. Вернемся к вечеру.

— Эва, ну что такое, снова пойдешь? — расстроилась мать. — Так и хочется тебе ругань Рокильды слушать?

— Нет, мам. Просто у нас с отцом дела.

Гриди только руками всплеснула и вернулась на кухню. Когда отец и дочь вышли из дому и пошли привычным путем, чтобы обойти Спуск и быстрее добраться до трактира, Ева снова оценила состояние Брокка. Он все еще был подавлен, но, по крайней мере, уже наметил для себя решение, а значит, уже не в таком упадке, как утром.

— Папа, — начала она, — когда мы вчера с Симоном раздавали пирожки возле нашего трактира, к нам подошли двое мужчин, сказали, что они из «Перца», и попросили передать тебе, чтобы ты зашел к ним.

Брокк встал, как вкопанный, и ощупал взглядом дочь. Его Эву обидели? Напугали? Кто? Как посмели? В порядке ли она? Как он мог ее отпустить, дурень старый! Ведь предупреждал Вайд, что это опасно!

— Эва, — сглотнув, произнес он и схватил ее за плечи, — ты в порядке?

— Да, папа, разумеется, — спокойно ответила девушка; ее невозмутимый вид немного успокоил Брокка, и он убрал руки с ее плеч. — Они были довольно вежливы. Ты должен сходить сегодня к ним, сказать, что мы раздавали пирожки бесплатно и не нарушили закон улицы, а потом предложить им купить «Пестрого кота». Мне кажется, их заинтересует.

— Чего? — нахмурился Брокк.

— А что такого? Им лишние дома на Спуске могут и понадобиться, — сказала Ева. Конечно же, она знала, что вряд ли хозяину «Перца» может понадобиться убыточный трактирчик где-то в закоулке, но главное – отправить Брокка в «Перец», а дальше все должно пойти само собой. — Скажи прямо, что ты хороший повар, но плохой трактирщик, не справился. Предложи из-за вчерашнего недоразумения продать трактир подешевле. Если скажут, что их это не интересует, все равно этот визит будет полезным. Извозчики неподалеку всегда греют уши и разнесут слухи, что «Кот» продается. Так быстрее покупателя найдем.

— Да я даже Годвину еще ничего не сказал о продаже, — развел руками Брокк. — И почему ты не сказала мне об этом вчера?

— А зачем было говорить вчера, ничего же такого не случилось, да и ты был пьян, — невинным тоном сказала Ева, глядя в лицо отца. — Ну так что, сходишь в «Перец»?

Брокк кивнул. Да, он сходит – но не чтобы потолковать о продаже «Пестрого кота», а чтобы удостовериться, что больше к его Эве никто не подойдет.

Довольная Ева взяла его под руку и дала напутствие:

— Только, пожалуйста, помни об осторожности. С людьми подобного сорта лучше не ссориться, сам понимаешь.

— Ты ж моя ученая, — усмехнулся Брокк, одновременно переживая за дочь и гордясь ей. — Думал, ничего о жизни не знаешь, сидя в храме, а сама вон какая, отца своего же учишь уму-разуму.

— О, я вообще неугомонная, просто раньше ты этого ее замечал, потому что я все свои силы отдавала храму, а дома сразу засыпала от усталости. Но теперь страдать от моей неугомонности будете вы, моя семья, — улыбнулась девушка.

— Не ходи больше по Спуску без меня. Симон что – он дохляк, и не защитит, если что.

— Не волнуйся, папа. Появления новых шрамов я не допущу.

Глава 14