Это всегда был он

– Вафли были очень вкусными. Спасибо.

– Эм-м-м… пожалуйста.

– А можно еще?

Глупо хлопаю ресницами, а Морев робко отводит взгляд. Он что, стыдится своей просьбы? Какого черта? Это ведь просто вафли! Я уже устала от этих вопросов, но они главные на повестке последних недель. Да что с ним творится? Что сделало его таким? Моментами я вижу обычного парня, знакомого и понятного, но большую часть времени передо мной лишь тень, смутно напоминающая человека.

– Нет, – отвечаю твердо, и Саша заметно сглатывает.

– Извини, я…

– Ингредиентов для вафель не осталось, – дополняю я. – Как насчет картошки с грибами на ужин?

Он прикрывает глаза, втягивая носом воздух. Моя рука вздрагивает в желании коснуться его плеча, но я сдерживаюсь, и шагаю в спальню:

– Только картошку будешь чистить ты. Сейчас переоденусь, и займемся.

Скрываюсь за дверью и прижимаю ладонь ко лбу. Я не могу уговорить его открыться мне. Не могу заставить принять помощь. Это должно быть его решение, а все, что остается мне – быть собой, быть честной. Показать ему, что он может рассчитывать на мою поддержку. И это не долг или обязательства, подкрепленные прошлым. Я сама так хочу, но… нужно ли это ему? Причиненное добро ничем не лучше зла.

Стягиваю водолазку, брюки, стараясь не прислушиваться к тому, что происходит за пределами комнаты, но это непросто. В каждом звуке и шорохе мне чудится хлопок входной двери. Он ушел? А сейчас? Теперь точно ушел? Надев домашний костюм, завязываю волосы в хвост и выхожу из спальни. Гостиная пуста, в прихожей нет черных кроссовок, только методичка по алгебре все еще криво лежит на полке. Иду на кухню, достаю из контейнера в нижнем шкафу несколько крупных картофелин, наливаю воду в миску и сажусь за стол. Потираю кулаком левый глаз, напряжение собирается в точке между бровей. Бессонная ночь все сильнее дает о себе знать, как и пережитый стресс, что давит на веки усталостью. Что мне делать с Моревым? Со своими чувствами? Наверняка у изменений Саши есть причины, они есть у всего. Но я не могу влезть ему в голову, не могу ни на что повлиять. Я не понимаю его, потому что он не позволяет. И, наверное, не позволит. Что-то или кто-то держит его слишком крепко.

Хватаю нож, как вдруг шорох, доносящийся из прихожей, заставляет настороженно замереть. Саша входит на кухню и шагает к столу. Чувствую запах сигаретного дыма, смотрю в голубые глаза, затянутые пеленой тайной муки. Морев забирает нож из моей руки и тихо произносит:

– Я почищу.

Молча киваю, поднимаюсь и отхожу к холодильнику, чтобы достать грибы. За спиной слышу напряженное сопение и закрываю глаза от защипавшей их соли. Даже не знаю, что это – жалость из-за состояния Морева или же облегчение, потому что он все-таки остался? Я слишком вымоталась, чтобы расшифровывать свои же чувства.

– Как там в универе? – бесцветно спрашивает он.

Оборачиваюсь, Саша уже сидит за столом, с кончика ножа спиралью свисает картофельная кожура.

– Настя, если хочешь, я уйду.

– Ты дурак?

– Похоже на то.

– Морев, я хочу… – Слова встают поперек горла. Ему больно, тяжело. Не только физически, теперь я вижу это слишком четко. И я не изверг, чтобы ковырять рваную душевную рану. – Я хочу есть! Чисти уже картошку, только кожура должна быть тонкой. А в универе все нормально, сдала сегодня макет по композиции. Вот ты когда-нибудь пробовал показать динамику геометрическими фигурами?

– Нет, – тихо отзывается Саша, и мне хочется верить, что мягкие нотки в его голосе – это облегчение.

– А это не просто, – с шутливой гордостью бросаю я, отворачиваясь. – Не то что циферки в формулы подставлять.

Принимаюсь болтать обо всем, что приходит в голову, и между нами завязывается непринужденная беседа, словно мы обычные студенты, как, собственно, и должно быть. Перескакиваем с темы на тему: кино, музыка, учеба. Картошка с грибами и луком шкварчат на сковороде, гудит вытяжка, а наши голоса становятся все расслабленнее и веселее. Накрываем на стол, и во мне просыпается бабуля, потому что я не могу без умиленной улыбки смотреть на то, с каким аппетитом и искренним наслаждением Саша ест картошку.

– Вкусно?

– Очень, – отвечает он с набитым ртом.

– Кушай-кушай, не обляпайся, – хихикаю я, накалывая на вилку пару румяных ломтиков.

– Мореева, а ты отлично готовишь.

– Ну, много ума для жареной картошки, знаешь ли, не требуется.

– Кстати, об этом… после ужина займемся математикой.

– Нет! – страдальчески тяну я. – Давай не сегодня.

– Сегодня.

– У тебя же дырка в башке!

– И даже она не делает меня глупее, в отличие…

– Ой, заткнись!

Саша смеется, глядя в тарелку, и продолжает активно орудовать вилкой, а я улыбаюсь. Вот бы он всегда был таким. Может быть, когда-нибудь так и будет? Хотела бы я на это посмотреть.