Это всегда был он

Рука Саши тянется к столу, он берет карандаш и бесшумно переворачивает страницу. Мягкий грифель скользит по бумаге, рисуя новый портрет, в который вложено все. Каждый штрих пропитан сожалением, огорчением и печалью. Это послание без слов, чувства без названий, но как только Морев заканчивает, то все становится предельно ясно – он влюблен в нее. Возможно, даже больше, чем раньше. И эти чувства уже другого рода, взрослее, серьезнее, но все такие же светлые и нежные. Он пытался держаться подальше, но неосознанно искал лазейки, чтобы быть ближе. И она позволила. Она тоже этого хотела. Взведен курок, сердце в страхе замирает. Саша все-таки добавляет надпись под рисунком, зашифровав ее своим языком. Это последняя слабость. Последняя трусость. Звучит треск отрывающейся бумаги, Морев опускает листок рядом с рукой Насти и поднимается, опираясь о край дивана. Прихватив свою тетрадь, он покидает квартиру и тихо закрывает за собой дверь. В его голове на репите крутится обещание – «Никогда. Больше никогда…»

Прохладный ветер бьет по щекам, Саша выходит из двора Насти на улицу Просвещения, и шагает к своей машине, криво припаркованной у обочины. Мимо проносится темный автомобиль, в салоне которого громко играет музыка, но Морев не замечает, что девушка на пассажирском сиденье цепляется взглядом за его светлые волосы, выделяющиеся в вечерней темноте.

* * *

– Аня! – громко зовет Витя, уверенно ведя машину. – Ты вопрос слышала?!

Она тяжело вздыхает, глядя на проплывающий фасад главного корпуса университета и опускает нос в телефон, который сжимает в руке, словно утопающий – соломинку. Сообщений все еще нет, и это разбивает и без того раненое сердце. Аня уменьшает громкость на музыкальном плейере и поворачивается к Вите:

– Ты еще пару колонок в свое ведро засунь, а потом снова спроси.

– Я думал, тебе нравится эта песня.

– Нравится. Когда у меня кровь из ушей не идет.

– Кончай вредничать. Ты ведь любишь громкую музыку.

– Поэтому ты меня в пижаме вытащил?

– Я просто… – скованно говорит Витя, снижая скорость. – Просто хотел, чтобы ты немного развеялась, а то совсем кислая в последние дни.

Аня склоняет голову, тепло улыбаясь другу, а он поглядывает на нее с беспокойством.

– Ань, не хочешь рассказать мне уже, что с тобой происходит?

– А ты что, волшебник?

– Если попросишь, стану кем угодно.

Она усмехается и снова переводит взгляд на телефон, снимая блокировку, но экран оповещений пуст.

– Давай я угадаю! – предлагает Витя, сдерживая раздражение. – Он тебя бросил?

– Кто?

– Не юли. Я знаю о твоем тайном парне. Неужели ты думала, что я настолько глуп?

– Иногда мне кажется, что глупость – это дар. Когда ты тупой, плохо не тебе, а людям вокруг. Ты ведь не знаешь, что тупой. Не знаешь, что у тебя проблемы. Блаженное неведение.

– Не уходи от темы.

Аня молчит, свет фар встречных машин бросает блики на лобовое стекло.

– Он… – тихо заговаривает она. – Он не выходит на связь со вчерашнего дня. Я не знаю, что думать.

– Может, просто занят?

– Вит, ну вот ты, как парень, скажи мне… – ее голос пронизан осколками печальной иронии, – неужели нельзя найти минуту, чтобы написать девушке, которая тебе небезразлична, всего пару слов?

Витя смыкает губы, а Аня с пониманием кивает.

– Вот именно, – хмыкает она. – Для игнора нет причин, кроме желания игнора.

– А вдруг он… ну, не знаю… в реанимации! ЧП тоже случаются.

– Это в тебе мужская солидарность говорит?

– Здравый смысл. Ни один парень в своем уме не отказался бы от такой девушки, как ты.

– Только если у него не появилась другая девушка, – бубнит под нос Аня.

Экран телефона на подставке, прикрепленной к приборной панели, загорается. Витя читает уведомление о новом сообщении и смахивает его.

– Не ответишь Вике?

– Позже.

– У вас что-то случилось?

Витя выкручивает руль, выезжая на Платовский проспект, и смотрит на Аню с замершим в груди сердцем.

– Нет, – отвечает он, возвращая внимание дороге. – Хочешь картошку по-деревенски?

– И колу.

Автомобиль сворачивает на дорогу, что ведет к уличным кассам ресторана быстрого питания. Молчание затягивается. Аня постукивает телефоном по бедру, а на мобильный Вити приходит еще пара сообщений.

– Ответь ей, – говорит она.

– Не хочу, – отмахивается он.

– Вит…

– Что? – он резко поворачивает голову, поймав ее раненый взгляд.

– Почему?

– А то ты не знаешь.

– Я в это не верю. Ты ведь… ты…

– Аня, давай не будем. Тебе сейчас нужен друг, а не поклонник. – Витя мягко нажимает на педаль газа, подъезжая к окну приема заказов. – Добрый вечер. Две порции картошки по-деревенски, большую колу и кетчуп.

Глава 15

Опускаю листок на преподавательский стол, мои пальцы не дрожат, а на губах играет довольная улыбка. Михаил Егорович, который ни на мгновение не спускал с меня глаз последний час, скептически ведет бровью и поднимает мою работу.

– Что-то вы рано, Мореева, – говорит он, плохо скрывая удивление. – Заправьте-ка волосы за уши.

– Что?

– Хочу убедиться, что вы без наушника.