Это всегда был он

Да, и у меня тоже. Причем непонятно от чего именно: от этой картины или от мысли о том, чтобы подарить ее Ане. Подхожу ближе, протягиваю зонт и забираю рисунок.

– Давай я для тебя лучше что-то новенькое нарисую. Хочешь портрет?

– Правда?! – воодушевленно спрашивает Аня, а я медленно завожу лист за спину. – Тебе не сложно?

– Конечно. Скинь мне любимую фотку. Не обещаю, что получится точь-в-точь, но я постараюсь.

– Стю, ты – мое сегодняшнее чудо, – ласково говорит Аня и порывисто обнимает меня. – Спасибо за… за все.

Обхватываю ее свободной рукой и глажу по спине:

– Захочешь еще пореветь там, где вкусно пахнет, приходи, – смеюсь я. – Мои двери всегда открыты.

– Ты поосторожнее с приглашениями, иначе мы будем видеться каждый день.

– Я не против, но было бы здорово, если бы нас связывали не только твои слезы.

Аня отступает, и каждая черточка ее лица напряжена от решительности:

– Я разберусь с этим, хватит уже с меня. Если жизнь льет на голову кипяток, значит… пора сломать ей руку.

– Хорошо звучит.

– Любимая фраза моего брата.

– Наверное, он счастливый человек.

– Не знаю. Чаще всего руки ломали ему.

Провожаю повеселевшую Аню до двери, получаю еще одни теплые объятия на прощание и остаюсь одна. Надеюсь, в скором времени она действительно во всем разберется. Любовь не должна приносить столько боли, она ведь совсем про другое. Наверное.

Поворачиваю защелку и возвращаюсь в гостиную. Портрет Морева лежит на краю дивана, и я хватаю его в секундном желании разорвать, но ледяной взгляд меня замораживает. Вышло и правда неплохо, даже красиво. Это одна из лучших моих работ за последнее время.

«Спасибо великому мне», – звучит надменный голос в голове.

Тихо фыркаю, мысленно послав Сашу куда подальше, и поднимаю нижнюю часть дивана, закидывая рисунок туда. Падаю на мягкие подушки, вытягиваю ноги, и слух улавливает какое-то дребезжание. Рядом лежит моя сумка, и я вспоминаю, что, вернувшись домой, ни разу не брала в руки телефон.

Достаю мобильный и листаю оповещения. Двенадцать новых сообщений, большая часть из которых от Димы. Упираюсь затылком в подголовник и жую нижнюю губу, размышляя. Стоит ли продолжать общение или лучше закончить его прямо сейчас?

Дима*снеговик*: «Кажется, сейчас ливанет *смайлик с широко раскрытыми глазами*»

Дима*снеговик*: «У тебя есть зонт? Когда пары заканчиваются? Давай я провожу тебя домой»

Дима*снеговик*: «Настя, все хорошо?»

Дима*снеговик*: «Если не хочешь, чтобы я тебя провожал, ничего, но, может, я тебе хоть зонт передам?»

Дима*снеговик*: «Ты в порядке?»

Дима*снеговик*: «Как получится, хоть знак подай, что жива. Я волнуюсь(((»

Легкая улыбка появляется на моем лице. Может быть, Дима уже и не тот милый парнишка, каким был в школе, но взрослый он тоже мне нравится. Нам весело, и мы, кажется, понимаем друг друга. Он ни разу не написал и не сделал мне ничего дурного, не намекает на всякие непристойности и не лезет в душу. Так почему я должна считать его плохим? Потому что так считают все?

Настя: «Жива)»

Дима*снеговик*: «Ну слава богу! Я уже подумывал о начале поисковой операции)»

Настя: «Это лишнее. Я уже дома»

Дима*снеговик*: «Не промокла?»

Настя: «Немного»

Дима*снеговик*: «Прописываю тебе горячий душ, чай, теплые носки и такую же беседу»

Настя: «С кем?»

Дима*снеговик*: «С тем, кто все еще надеется»

Настя: «На что?»

Дима*снеговик*: «На то, что ты возьмешь трубку;)»

Оповещение о входящем вызове загорается на экране. Делаю несколько быстрых вдохов и выдохов, чтобы унять дрожь, и отвечаю на звонок.

– Да?

– Привет, – из динамика звучит бархатный и глубокий голос.

– Привет, – повторяю я, замечая, что и мой голос стал куда мягче.

– Хочу удостовериться, что с тобой точно все хорошо.

– Точно. Это все?

– Нет! – смеется Дима. – На самом деле я просто хотел тебя услышать. Ты же не против живого разговора? Я тебя не отвлекаю?

Сползаю по спинке дивана, но сегодняшний рассказ Лины о Диме не дает полностью расслабиться. Что мне делать с этой информацией? Как правильно ее использовать? Стоит ли зацикливаться, оставаться настороже?

– Ну, вообще-то я собиралась поработать над таблетками, заменяющими сон, но так уж и быть, уделю тебе пять минут.

– Так мало? – с шуточным расстройством вопрошает он.

– Хорошо. Семь!