Это всегда был он

– Не переживай, – Лера хлопает меня по руке, – мы помиримся, когда она немного остынет. После расставания с этим дегенератом ее все еще частенько заносит, поэтому приходится тормозить вручную.

– Ты только что назвала себя тормозом?

– О-о-о, как остроумно, – беззлобно кривляется она. – Ты мне еще спасибо скажешь за старания, ведь если дать Лине свободу для разгона, то через пару лет у нас появится знакомая радикальная феминистка, мечта которой научиться ловко управляться с ножом и мужскими гениталиями.

– Этот Женя так сильно ее обидел?

– Она сама тебе как-нибудь расскажет, но в целом да. Он поступил как настоящий урод.

Тяжело вздыхаю и допиваю кофе, вкуса которого почти не чувствую. Лера берет из моей руки стаканчик и выбрасывает в урну вместе со своим.

– Насть, насчет Димы… – нерешительно начинает она. – Лучше составь о нем собственное мнение. Слухи не всегда отражение истины, это лишь суждения других людей, основанные на оболочке человека, которая чаще всего даже наполовину не отражает его суть.

– Вау! – прикладываю руку к груди, поднимаясь. – Ты можешь с легкостью замещать лектора по философии.

Лера довольно улыбается и легким взмахом руки кокетливо подкидывает волосы:

– Я старалась. Ну что, идем?

– Ага.

Неторопливо шагаем к лабораторному корпусу, где нас ждут полтора часа нудной лекции по математике. Вдалеке гремит гром, ветер усиливается, неся с собой запах приближающегося дождя. Внутри меня тоже зреет буря. Негодование, растерянность и любопытство закручиваются в смертоносный ураган, который подначивает спросить еще кое-что.

– Лер…

– М-м?

– А какие слухи ходят о Саше Мореве? Он вроде друг Димы. Ну, или был им.

– Хм-м-м… – неопределенно мычит она. – Даже не знаю, лучше Лину спросить. Это она вращалась в их кругах, я не сильно слежу за чужой жизнью.

– Да это я так, просто из любопытства, – торопливо отмахиваюсь, уже пожалев о вопросе. – Неважно, забыли.

– Неужели еще одна твоя школьная любовь?

Лера игриво дергает бровями, а я едва не раздуваюсь от возмущения.

– Поплюй!

– Кстати, у вас с Сашей фамилии отличаются всего на одну букву. Прикольно.

– Вообще нет.

– А ты чего задергалась?

– Ничего!

– Вот, даже голос повысила, – Лера тычет в меня пальцем.

– У меня на него аллергия. Страшная!

– Становишься стервой?

– Даже хуже.

– Что он тебе сделал?

– Вычеркнул букву из моей фамилии и присвоил ее себе.

– Серьезно?!

Лера иногда меня поражает. Доверчивая даже больше, чем я. Просто уникум.

– Лер, я пошутила. Давай лучше не будем о Мореве.

– Лад-но, – по слогам произносит она и замедляет шаг, уставившись на вход в лабораторный корпус.

Возле двери стоит Лина, понуро опустив голову. Виноватый взгляд из-под ресниц и оттопыренная нижняя губа делают ее до невозможности трогательной. Карпенкова подходит ближе и утыкается лбом в пышную грудь, а Нестерова тут же обнимает подругу, приговаривая:

– Ну прости. Я не хотела тебя обидеть. Твой пиксельный наверняка душка, другого ты не заслуживаешь. И ты права, я просто злюсь на весь свет из-за того, что влюбилась в дебила, который так позорно меня бросил. Ты меня прощаешь?

– Прощаю, – скулит Лера. – А ты прости меня за то, что пришлось напомнить об этом.

– Конечно, прощаю. Все в порядке.

Вот оно, настоящее проявление любви. Когда слова «прости» и «прощаю» действительно идут от сердца, потому что по-другому и быть не может.

– Насть… – начинает было Лина, но я подхожу и обхватываю обеих девчонок насколько хватает размаха рук и крепко сжимаю в объятиях.

– И я вас всех прощаю. Давайте уже зайдем, что-то прохладно становится.

– Но я…

– Лин, все нормально. Спасибо, что рассказала мне о Диме. Я буду иметь в виду.

– Хорошо. Но если что…

– Я подарю тебе бабочку.

– Бабочку? – Лера крутит головой. – Живую? Я тоже хочу!

Мы с Линой тихо смеемся, глядя друг на друга. Главное, что мы обе поняли, о какой именно «бабочке» я говорю.

Попрощавшись с Линой и Лерой у главного корпуса, я выхожу на аллею, разделяющую дорогу на две полосы движения. Устрашающие порывы ветра гнут ветви деревьев и треплют волосы, нагадывая ливень, что вот-вот должен обрушиться на город, но мне не хочется торопиться домой. Медленно бреду мимо исписанных скамеек, кутаясь в кардиган, и думаю о том, во что ввязалась. Стычки с Сашей, общение с Димой. Не слишком ли много прошлого в моей настоящей жизни? Я совершенно не понимаю, как стоит себя вести и какой выбор сделать. А еще не могу перестать сравнивать взрослых парней с их школьными образами, и от этого вопросов становится все больше. Что случилось между Моревым и Зиминым? Почему развалилась баскетбольная команда? Кто они теперь? Чем живут и дышат? И первостепенное… хочу ли я все это знать? Нужно ли мне это?

Тяжело вздыхаю и поднимаю голову, подставив лицо влажному воздуху, как вдруг на крайней скамейке замечаю Аню. Она сидит, поджав одну ногу и упираясь подбородком в колено, ее волосы собраны в небрежный пучок, глаза закрыты, а на щеках виднеются блестящие дорожки слез. Растерянность сковывает ступни, не могу определиться: стоит поскорее уйти или все-таки подойти к ней?